На этих словах лицо моего папы тоже залилось краской. Никогда в жизни я не видела, чтобы он так стыдился чего-либо.
– Не хочу это слушать! – Я заткнула уши. Человек, которого я считала своим отцом, оказался убийцей моего родителя. Зачем это все?
– А-Жуй, не веди себя так, – матушка нежно гладила меня по голове, не обращая внимания на то, что я трясла ею, точно погремушкой, – тебе теперь шестнадцать, ты большая девочка, и пора осознать, что в жизни не все так просто. Мужчины хотят новых земель, хотят красивых женщин, им нужен весь мир – это у них в крови. Нам, женщинам, этого не дано понять. Разве на Ебэйском плоскогорье кто-то считается с нами? Мы как травинки в степи – куда дунет ветер, туда и направимся. Цихай Чжэньюй похитил меня, и хотя я ненавидела его за это, все равно могла отличить хорошее от плохого. А так хорошо, как Цихай Чжэньюй, ко мне не относился даже твой родной отец.
Теперь поняла. Мама желает, чтобы я послушно вышла замуж за императора. Да как она может?! Я не хочу, не хочу этого! Почему я должна страдать подобно ей?
Я с шумом встала и прокричала:
– Ты вырезал все племя Чжуянь и похитил маму. Тогда пусть император уничтожит все Семь племен плоскогорья и только потом получит меня. Почему я должна добровольно выходить за него замуж?!
Мать побледнела и наотмашь ударила меня по щеке.
– Ах ты негодница! – Ее губы дрожали. – Хочешь, чтобы за тебя умерли все семьсот тысяч людей, живущих на наших землях?!
Мама никогда не била меня, но сейчас ударила так сильно, что зазвенело в ушах.
– Папа! – крикнула я обиженно.
Отец выглядел очень серьезным.
– А-Жуй, император ждет от нас именно этого! – Его лицо выражало стыд, боль, но больше всего – беспомощность. Это тот отец, которым я восхищалась и которого боготворила всю жизнь? Мой отец, который знает обо всем на свете? Я оцепенело стояла посреди шатра, чувствуя, что все вокруг стало мне чужим и незнакомым.
– Ненавижу! – процедила сквозь зубы я и выбежала из шатра.
– А-Жуй! – послышались тревожный крик матери и последующие за ним утешительные слова отца:
– Пусть идет. Ей сейчас нелегко. Я подвел ее…
Я помчалась к конюшне. Я не умела свистеть, поэтому оставалось только кричать:
– Ветерок!!!
Жеребец мгновенно появился передо мной, и на его поводьях висели кусочки сломанного ограждения.
– Только тебе я все еще могу доверять. – Я вскочила в седло и вдруг поняла, что совсем не знаю, куда мне направиться. К кому пойти в этой бескрайней ночной степи? Кто поможет?
– Е Цзы!!! – крикнула я. Я подумала о крылатом. Уехал ли он? Нет, к нему нельзя, он тоже лгал мне.
– Чу Е!!! – В горле словно застрял ком. Я не взяла с собой серебряную маску, а она бы очень сейчас пригодилась. – Чу Е!!! – Я снова заплакала, уже второй раз за тот день. Горячие слезы текли по моим щекам к уголкам рта. Они были солеными и горькими на вкус.
Ветерок раздраженно перебирал копытами, кружась на месте и поднимая облако пыли.
Дружба, которая существует между солдатами в армии, отличается от той, что бывает между обычными людьми. Но даже солдаты не всегда могут понять, что за сила возникает на поле боя, когда они объединяются в борьбе за жизнь. Хотя я сказал, что никогда не видел, кого показывает зеркало, Янь Шэцзянь безоговорочно поверил моему выбору. Если бы он не доверял мне во всем, боюсь, мы оба уже бы лежали в сырой земле. Когда он смотрел на меня, в его взгляде читалось не только глубокое уважение, но и искренний интерес к тому, что же я буду делать дальше.
– Она все еще не сняла маску… – Янь Шэцзянь вздохнул. – И ты вот так отдашь ей волшебное зеркало. Ну ты даешь, командир!
Янь Шэцзянь – зоркий стрелок, поэтому он, естественно, тоже заметил красоту черных глаз Цихай Жуй.
– Цихай Лянь же прямо перед нами!
Сложно сделать окончательный выбор, когда видишь девушку такой ослепительной красоты, как она.
Старшая дочь вождя поистине прекрасна. Даже сейчас я не могу сказать, какая из двух сестер Цихай была краше. Их просто нельзя сравнивать. Наверное, Цихай Жуй прекрасна тем, что само ее присутствие притягивает и очаровывает людей вокруг? Впрочем, на самом деле это не имеет значения. Янь Шэцзянь, должно быть, даже и не задумывался о том, что произойдет, если зеркало попадет не тому человеку.
– А что произойдет? – оторопело спросил он меня, будто поразился мысли, что я могу хоть в чем-то ошибаться. Но ведь все мы совершаем ошибки, просто что-то забывается быстро, а что-то медленно. Если это не был вопрос жизни и смерти, то, скорее всего, совершенный промах вскоре забудется.
– Передарим! – Я рассмеялся. – Будем дарить, пока нужную девушку не найдем.
Eго величество лишь приказал подарить зеркало той, кто в нем отражается. Сказал, что я узнаю ее, как только увижу, но не уточнил, что я должен это сделать с первого раза.
Янь Шэцзянь выглядел очень удивленным. Мои доводы звучали логично, но все же он чувствовал что-то неладное: разве можно так вольно трактовать приказы самого императора? Какое-то время он смотрел на меня в упор, обдумывая услышанное, а затем сильно хлопнул меня по плечу:
– Командир, ты ведь знаешь, я – деревенщина дубовая, а ты снова со мной шутки шутишь.
После этого дружеского хлопка у меня еще какое-то время было ощущение, что я вот-вот рассыплюсь на мелкие осколки.
Если он – деревенщина, то тогда во всей императорской армии не сыскать ни одного толкового человека. Как минимум половина побед Ланьи – его заслуга.
Мои подчиненные теперь тоже смотрели на меня как-то иначе.
– Вот он, наш генерал Се! – чествовали они. – Благодаря вам