Арреги фыркнул и нервно заерзал на стуле, неодобрительно качая головой.
– Хорошо, Эскурса. Кто-то подкупал Глорию. Есть что-то еще, что вы хотите нам рассказать? – уточнил Андер.
– Да, есть кое-что еще. На неделе, когда случился пожар, она лично наняла двух новых санитаров. Это показалось мне странным, ведь у нас есть административный персонал, который занимается такими вопросами. Когда я спросил ее об этом, она ушла от ответа. Сказала, что их порекомендовали. Но их даже не было в нашем списке кандидатов на подмену! А потом оба погибли в огне вместе с Лукасом.
– Как идентифицировали жертв?
– Санитары находились в своей диспетчерской. Лукас спал в палате. При нем были личные вещи: часы и подаренный отцом кулон. Отца он любил больше всего на свете. Как ни парадоксально, память о нем приносила ему успокоение.
– Здесь есть медицинские записи? – Андер указал на папку, которую ему дал директор.
– Да, там все.
– Хорошо. Не вздумайте еще что-то от нас скрывать, – предупредил инспектор. – Иначе в следующий раз я буду вынужден вас арестовать.
– Я рассказал вам все. Но пожалуйста, не будьте слишком строги к памяти Глории. Знаете, эта женщина прошла через ад.
Арреги вновь заерзал на стуле. Он проницательно посмотрел на директора и с подозрением спросил:
– Что вы имеете в виду?
– Ее мужу поставили диагноз – агрессивный рак. Терминальная стадия. Врачи давали ему три месяца.
– Эухенио Ларрасабалю? – уточнил Гардеасабаль. – Но когда мы навещали его пару недель назад, он казался вполне здоровым.
– В этом и странность, потому что диагноз ему поставили двадцать лет назад. Однако, несмотря на хорошее здоровье мужа, Глория жила в постоянном страхе. У них никого не было, кроме друг друга. И детей тоже.
Полицейские обменялись заговорщицкими взглядами. Они попрощались с директором и покинули психиатрическую клинику.
– Думаю, еще не слишком поздно навестить Эухенио Ларрасабаля, – заметил Андер.
– Если поторопимся, успеем к ужину, – с лукавой улыбкой добавил Гардеасабаль.
– Шеф, если вы не против, я поеду в вашей машине, – попросил Арреги.
– Ну и трусишка! – недовольно буркнул Педро и завел автомобиль.
Они покинули Ордунью, и заснеженные пейзажи остались позади. Только холод все никак не отставал. Когда эрцайнцы парковались у дома Эухенио Ларрасабаля в Аморебьете, термометр на приборной панели показывал два градуса.
– Возможно, сегодня мы увидим, как по району Ларреа бродят волки, – сказал Арреги, выходя из машины.
– Да, только двуногие, – ответил Гардеасабаль, который ждал их, удобно прислонившись к патрульному автомобилю. – Я уже позвонил в дверь. Так сказать, оповестил о нашем прибытии.
Андер заметил, что ворота, ведущие на территорию, оставались закрытыми.
– Он не открыл? – удивился он.
– Потребовал, чтобы я показал ему судебное постановление, – пожал плечами мужчина.
– Но мы же пришли просто поговорить. Что ты ему сказал, Гарде? – спросил Креспо, нахмурившись.
– Ничего такого. Клянусь, я только сказал, что мы хотим поговорить с ним и заодно вернуть расческу Глории. Но он не ответил. А теперь даже на домофон не реагирует.
– Чувствуете запах? – вдруг поморщился Арреги.
Порыв ветра донес до них сильный запах гари. Казалось, горела солома.
– Черт! Посмотрите на фасад! – закричал Гардеасабаль.
Из трубы и стен дома густыми клубами валил дым. Внезапно на втором этаже лопнули два окна, и длинные янтарно-алые языки пламени озарили ночь. Огонь тут же начал пожирать деревянный балкон.
– Дом горит! Надо попасть внутрь!
Андер бросился к воротам. В эту секунду на объятом пламенем балконе появился Эухенио Ларрасабаль в длинной черной тунике. Он посмотрел в небо, широко раскинув руки.
– Любимая Глория, эта звездная ночь станет свидетелем нашего воссоединения! – крикнул он.
Пламя охватило подол его мантии. Андер видел, что огонь распространяется неестественно быстро – муж Глории явно облил дом каким-то горючим веществом.
Эухенио все еще стоял, в экстазе глядя на звезды. Глаза его были полны слез.
– О, Дама! О великая Дама, столько лет даровавшая мне жизнь! Сегодня я возвращаюсь в твои объятия, исполняю свое предназначение! Отвори мне семь врат, ведущие в твой дом! Прими меня в своей обители!
Произнеся эту речь, Эухенио опустил руки и, одарив полицейских дерзкой улыбкой, повернулся и шагнул в огненный водоворот.
16
– Скажи мне, что ты не имеешь к этому никакого отношения, – с видимым раздражением произнес субкомиссар Торрес. Его указательный палец был направлен на фотографию сгоревшего дома Эухенио Ларрасабаля, которая занимала одну из первых полос газеты.
– Я уже все изложил в отчете, шеф. Мы даже не успели войти. Понятия не имею, почему Эухенио так занервничал, когда узнал, что мы хотим с ним пообщаться. Но думаю, причина была действительно веской, раз он решил сжечь дом и сгореть сам. Это было ужасно, Торрес. Жуткое зрелище.
Почти все утро Андер провел посвящая субкомиссара в последние детали расследования по делу H9. Очевидная связь с отцеубийством на улице Эрсилья стала для того шоком. Ему было трудно поверить, что совершенные с разницей более чем в двадцать лет преступления могли быть как-то связаны. Однако представленные инспектором доказательства были неопровержимы.
– У нас уже есть баллистическая экспертиза по пуле, найденной в квартире Хауреги?
– Обещали сделать до вечера, – ответил Торрес, продолжая листать газету. – Андер, смотри, им снова удалось опубликовать детали дела, найденного в Эускальдуне.
Креспо взял газету и внимательно изучил первую полосу. На ней разместили фотографию Нереи Агирре, названной «пятой пропавшей» – говоря о девушках, журналисты использовали только это слово. В статье содержались многочисленные факты ее биографии, а также описывались предшествовавшие исчезновению события.
– Источник «Эль Коррео» – это сам убийца. Другого объяснения я не нахожу, – сказал Андер, возвращая газету субкомиссару.
– Кем бы он ни был, он только добавляет нам проблем. Ты же знаешь, что начальство приходит в бешенство каждый раз, когда подобная информация просачивается в прессу. Не будем забывать, что все эти дела так и остались нераскрытыми. Наш провал выносят на всеобщее обозрение. – Торрес сел и взял в руки лежавшую на столе стопку бумаг. – Ну, если новостей больше нет, ты свободен. У меня тут гора документов по закупкам, которые нужно одобрить. Буду проверять каждую запятую, – хмуро добавил он.
– В этом я нисколько не сомневаюсь, шеф, – ответил Андер и покинул кабинет субкомиссара.
Воспоминания о самоубийстве Эухенио были все еще очень свежи в его памяти. Он надеялся, что муж Глории раскроет имя отправителя взяток, которые она получала; рассчитывал выудить из него признание о причине неприязни, которую его супруга