Лукас продолжил говорить, пока рылся в дорожной сумке, которую спрятал под диваном.
– Ты думал, что у тебя есть преступный инстинкт, столь необходимый для исполнения ее желаний, – продолжил он, роясь в вытащенной из-под дивана дорожной сумке. – А вот у меня его не было. Поэтому она меня так ненавидела. Хотя теперь, вероятно, была бы очень довольна моими успехами. Надо будет спросить. Со временем я понял, что ты всего лишь трус, братишка. Тобой движет ненависть. Но ты должен знать, что ненависть – это обратная сторона страха.
Лукас вонзил шприц в шею Александра так быстро, что тот не успел среагировать.
– Братишка, ты также должен знать, что тех бедных девушек из Бильбао, которых вы принесли в жертву в вашем литургическом бреде, нашли.
Мужчина перестал сопротивляться, силы покинули его. Комната вертелась все быстрее, и он почувствовал себя водой в ванной, стремительно уходящей в темный слив.
– Теперь я хочу посмотреть, какие секреты мой братец скрывает в своей уютной хижине, так удачно удаленной от всего мира.
Лукас убедился, что брат потерял сознание, потом подошел к шкафу в комнате и стал перебирать одежду. Через минуту он достал светло-коричневые брюки и синюю рубашку и оделся.
В комнате мужчина отодвинул стол, подтянул к стулу коврик, развязал брата и положил его сверху. Затем завернул его и забросил себе на плечо. Любой сосед, увидев его, подумает, что это Александр Нильссон несет ковер в химчистку. Лукас накинул дорожную сумку на левую руку и покинул пентхаус.
Информацию по громкоговорителю произносили на идеальном английском. Андер был благодарен судьбе за это, так как не раз сталкивался с трудностями в аэропорту Шарль де Голль в Париже, пытаясь понять, что говорят французские операторы на их мелодичном, но несколько неразборчивом английском. В Арланде такого не было. Шведы говорили безупречно, почти как носители.
За четыре часа пересадки в Париже он успел ознакомиться с важнейшими событиями, влияющими на международную и национальную повестку: ситуацией в Великобритании, где Борис Джонсон извлекал политическую выгоду из своей популистской речи, эксплуатируя беды, принесенные в страну неолиберальной политикой его партии; и политической обстановкой в Испании, где напряженность в Каталонии служила прикрытием для проблем с коррупцией в партиях.
Андер вскоре устал от политики и решил достать записи, которые сделал во время перелета во французскую столицу. Одна фраза, обведенная в красный кружок, выделялась на фоне остального текста.
Отомстить за Энару.
Прошедшие часы не ослабили ярость, напротив, Андер все лучше осознавал жестокость, которой подверглась его сестра. Погребенная заживо группой убийц-фанатиков. Хотя исполнителем казни и был таинственный Акербельц, головой этой большой змеи, жаждущей юной крови, была Астрид Нильссон. Женщина, которую Андер собирался найти любой ценой. Бюрократия не могла остановить его. Наконец-то настал момент, которого он так долго ждал.
Момент истины.
Он посмотрел налево и направо вдоль конвейера, по которому двигались чемоданы рейса из Парижа в Стокгольм. Наблюдал, как люди подходят к платформе, наклоняются и хватают багаж. Почти все пассажиры уже забрали свои вещи. На мгновение ему в голову пришла мысль, что его багаж мог потеряться. Это оказалось бы очень некстати – ему нужно было быстро двигаться по шведской земле. Меньше всего Андеру хотелось дожидаться, пока чемодан доставят в отель. Когда он уже собирался идти к стойке оператора, с противоположного конца ленты выехал красный чемодан. Его чемодан. Довольный, он пошел за ним.
Инспектор последовал за людьми к выходу из терминала прибытия. Перед тем, как сесть на автобус в Стокгольм, он остановился в обменном пункте, чтобы получить несколько сотен шведских крон.
Когда он вышел из аэропорта, уже вечерело, и он отчетливо почувствовал перепад температуры. Застегнул молнию на пальто и натянул шерстяную шапку, которую достал из ручной клади. Около полярного круга дни были очень короткими: ночь наступала рано, и, хотя шведы продолжали вести обычную жизнь, было очевидно, что нехватка дневного света сильно ограничивала активность на открытом воздухе.
Как следует закутавшись, Андер загрузил чемодан в багажное отделение автобуса Флигбуссарна, отправлявшегося в Стокгольм через пять минут. Купил билет у водителя и занял место у окна. Поскольку поездка длилась сорок пять минут, инспектор закрыл глаза и попытался немного вздремнуть.
Спустя пару часов он уже ужинал в ресторане отеля в популярном районе Седермальм. Популярном прежде всего потому, что в нем разворачивались многие сцены из саги «Миллениум» Стига Ларссона.
Андера удивила царящая в ресторане тишина. Привыкший к фоновому шуму Бильбао, он ощутил вызывающую тревогу пустоту. Она напомнила ему чувство утраты, которым исполняешься на поминках. Инспектор быстро поужинал и поднялся к себе в номер. Ему нужно было позвонить Эмилю Андерману.
После нескольких гудков на другом конце провода раздался приглушенный голос, говорящий на шведском.
– Добрый вечер, Эмиль, это инспектор Андер Креспо из баскской полиции, – сказал Андер по-испански.
– А, здравствуйте, Андер.
– Я только что прибыл в Стокгольм. Нам нужно прояснить несколько моментов, касающихся посылки с головой Рамона Эганьи.
– Рамона Эганьи? – переспросил Эмиль удивленно.
Андер понял, что говорит о деле так, словно шведский полицейский – часть его команды, забывая, что он не знает деталей.
– О, простите. Конечно, вы не обязаны этого знать. Голова, которую получил Александр Нильссон, принадлежала человеку по имени Рамон Эганья, прокурору из Бильбао.
– Понимаю. Вы действительно в Стокгольме?
– Да. Я хотел бы задать господину Нильссону несколько вопросов, если это возможно.
На линии воцарилась тишина. Наконец Эмиль откашлялся.
– У нас нет открытого расследования в отношении господина Нильссона. Мы отправили голову в Испанию, и на этом участие шведской полиции закончилось.
– Разумеется, Эмиль. Но нам крайне важно поговорить с Александром. В деле есть некоторые несостыковки, и мы считаем, что он может нам помочь с ними разобраться.
– Должно быть, это нечто действительно серьезное, раз вы не поленились приехать сюда. Хорошо. Если вам удобно, можем встретиться завтра рано утром. В восемь?
– Отлично.
– Где вы остановились?
– В отеле рядом со станцией метро Медборьяплатсен, – сказал Андер, сверяясь с картой города.
– Тогда увидимся у главного входа на станцию. Я буду на патрульной машине.
– Прекрасно. Тогда до завтра.
– Да, до завтра.
Креспо повесил трубку с ощущением, что Эмиль не поверил в искренность его мотивов. Он глубоко вздохнул. Завтра ему предстоит сохранять хладнокровие, чтобы не выдать истинную причину, которая привела его в Швецию.
25
Андера разбудил пронзительный крик чайки. В замешательстве он повернулся к будильнику на тумбочке: половина седьмого