«То, что мы записали, – вспоминает Силя, – не было конечной формой альбома. Сама пленка планировалась к использованию в качестве матрицы, разрезанной и склеенной в нужном порядке. Но все так и осталось в первоначальном виде».
С тех пор утекло немало воды, которую «Выход» баламутил как хотел и когда хотел. Несколько лет подряд группа и вовсе не давала концертов – под благовидным предлогом «мы справляем траур по новому басисту». Когда же после творческого тайм-аута Силя попробовал записаться в электричестве (альбом «Безобразие»), он первую половину сессии проработал трезвым, а вторую «совершенно уже нет».
«В этом альбоме переход от сознательного к бессознательному был для меня особенно важен», – откровенничал он спустя несколько лет.
В начале 90-х годов Силя на некоторое время стабилизировал состав группы (с участием Олега Сакмарова (флейта), Петра Акимова (виолончель) и Вани Воропаева (альт)), но не свое незамутненно-расслабленное отношение к жизни. Возможно, именно благодаря этому он не подвергся зверскому испытанию куплей-продажей и раскруткой в масс-медиа. Почему и жив, хотя и не знаменит. Его песни – «Инспектор ГАИ», «Женщины как лошади», «Город кастрированных поэтов», «Мой лучший друг», «Пригласи меня на анашу» – любимы многими и в разных городах. А кавер-версию наутилусовских «Прогулок по воде», превращенных «Выходом» из трогательной философской притчи в стебный музыкальный комикс, стоит рассматривать как нечастый случай, когда копия не уступает оригиналу.
Что же касается «Брата Исайи», то на компакт-диске этот альбом так и не был издан [1]. Оригинал альбома долгое время хранился у Саши Андреева, который не без оснований полагал, что у Сили матрица все равно пропадет. Алогичность ситуации заключалась в том, что, когда Силя созрел выпустить «Брата Исайю» на компакте, Андреев активно запротестовал. В качестве аргумента он приводил доводы о том, что у группы нет никакой гарантии, что фирма, выпускающая этот альбом в России, произведет квалифицированную реставрацию оригинала.
«Поеду-ка я лучше вместе с альбомом в Сан-Франциско, – неторопливо рассуждал Андреев. – У меня там есть знакомый звукоинженер, который отлично восстанавливает бутлеги Doors. Теперь они звучат лучше, чем официальные альбомы. Вот у него-то в студии мы „Брата Исайю“ и подчистим».
В Сан-Франциско Андреев едет и по сей день. В противном случае это был бы просто не «Выход».
1983
ДДТ + Рок-сентябрь
Компромисс (1983)
сторона A
Компромисс
Они играют жесткий рок
Не так уж плохо все, малыш
Башкирский мед
сторона B
Три кошки
Все хорошо
Черный демон
Живу в назойливом мире
Не стреляй
К моменту подготовки этой программы в активе «ДДТ» уже числилось два магнитоальбома. Первый состоял из восьми песен и не имел широкого хождения. Второй – «Свинья на радуге» – записывался в уфимском телецентре под благовидным предлогом подготовки фонограммы для всесоюзного конкурса молодых исполнителей «Золотой камертон – 82». Попав в финал этого смотра эстрадных дарований, Шевчук знакомится с музыкантами череповецкой группы «Рок-сентябрь», локально известной по танцевальному шлягеру «Диско-робот». Рока в их творчестве было немного.
«Ребята имели по тем временам прекрасный аппарат, были хорошими инструменталистами, но „сала в башке“ им явно не хватало, – вспоминает Шевчук в интервью журналу «Бит». – Решили соединиться: от „ДДТ“ – я и клавишник Владимир Сигачев, а от „Рок-сентября“ – Слава Кобрин (лидер-гитара), Андрей Масленников (бас), Евгений Белозеров (барабаны)».
Необходимость возникновения этого мутантского по своей сути состава была продиктована проблемами, связанными с «выездной моделью» самого «ДДТ». Предполагаемая запись на студии «Рок-сентября» означала отсутствие музыкантов «по месту работы», что, как выяснилось, стало непреодолимым препятствием для басиста «ДДТ» Геннадия Родина и гитариста Рустема Асанбаева.
Вторая причина компромиссного альянса с «Рок-сентябрем» заключалась в невозможности для «ДДТ» записываться в Уфе. Башкирские власти решили не отставать от Москвы, усилив идеологический прессинг по всем направлениям. Бурной волной по городу прокатились «диссидентские» репрессии и целая кампания провокаций против немногочисленных представителей «детей цветов». У «ДДТ» в последний момент отменили предновогоднее выступление в оперном театре (упоминание об этом несостоявшемся концерте впоследствии вошло в альбом «Периферия»), а самого Шевчука изгнали с репетиционной базы в ДК «Нефтяник», фактически объявив персоной нон грата.
Под давлением внешних и внутренних обстоятельств «ДДТ» дало первую трещину. Вдобавок ко всему отправившиеся в Череповец Шевчук и Сигачев (как им представлялось в тот момент – на постоянное место жительства) буквально в день приезда поняли, что оказались в западне.
«Встреча была бурной, к ночи она превратилась в ураган, – вспоминает Шевчук. – Кобрин, оказывается, пригласил нас, наивных, только как голос и клавиши и хотел с нашей помощью накатать альбомчик „культурных“ песен а-ля „Динамик“ или „Круиз“. В итоге ни одной репетиции так и не состоялось. Я устроился художником в местный кинотеатр, а Сигачев поигрывал на танцах».
В течение целого месяца уфимцы жили буквально на хлебе с водой. Шевчук вместо брюк 48-го размера начал носить 44-й, бычки от сигарет подбирались прямо на улице… Ситуацию кое-как спасали акустические квартирники – один из них удалось записать, и он до сих пор хранится у коллекционеров под незатейливым наименованием «череповецкий концерт».
…Новый, 1983 год Шевчук с Сигачевым встречали с мыслями любой ценой зафиксировать на студии у Кобрина новые песни, большая часть которых была написана уже в «эмиграционный» период. Автором всех текстов был Шевчук – за исключением «Черного демона», по определению Сигачева, «замечательно бессмысленного с точки зрения социальности». Любопытный подтекст также был у композиции «Не так уж плохо все, малыш», которая первоначально называлась «Привет М».
«Самое смешное, что эта песня – привет Макаревичу, – вспоминает старинный уфимский приятель «ДДТ», заслуженный хиппи-меломан по прозвищу Джимми. – Причем подоплека была мощной: заява типа „Учись, Андрюша, писать лирические песни“».
В отличие от предыдущих программ, состоявших преимущественно из блюзов и традиции, большинство череповецких песен несколько неожиданно представляли собой энергичный и бескомпромиссный жесткий рок. «Музыка в стиле советских танков, идущих на Берлин» – так впоследствии охарактеризовали в Уфе эту работу друзья группы, знакомые с музыкой «ДДТ» по «Свинье на радуге» и акустическим песням.
Дело в том, что музыкальным мозгом раннего «ДДТ» и автором большинства аранжировок являлся Сигачев. Именно ему – как бы он впоследствии ни открещивался – принадлежала идея о значительном утяжелении звучания новых песен Шевчука.
Началу долгожданной сессии предшествовал «крестовый поход» Шевчука к Кобрину.
«Пришел я к Кобрину, – вспоминает Шевчук, – и говорю: „Мы рванули к вам, как к людям, все побросав. Сидим в дерьме – денег нет даже на обратную дорогу. Есть идея – ты должен помочь нам ее записать, и мы уедем“. Он, конечно, не хотел нам