История имела продолжение. Как раз в тот год я получил звание лучшего вратаря сезона и был приглашен на организованную по этому поводу церемонию. Поднялся на сцену, получил награду, и в этот самый момент на экране запустили видеоролик, подготовленный, как потом выяснилось, спартаковскими болельщиками.
В этом ролике были тщательнейшим образом подобраны все мои ошибки, которые когда-либо случались. Одна за другой. Сейчас-то я давно все это пережил, а тогда был просто в шоке. Все моральные силы ушли на то, чтобы, стоя на сцене, ничем не проявить собственных эмоций. Хотя на самом деле просто не знал, куда деваться от унижения и обиды. Полный зал людей, сидят игроки и тренеры всех команд, журналисты…
История была настолько некрасивой, что ее даже не стали продвигать в прессу – все понимали, насколько мерзко все было сделано.
В плане эмоций футбол – это реально как жизнь и смерть. И происходит в нем все точно так же, как в обычной жизни. Иногда всем своим существом чувствуешь, что матч не сложится. Это угадывается даже по тому, как двигается на разминке команда, как двигаешься ты сам. Стоишь молишь Бога, чтобы твои предчувствия оказались ошибочными, не оправдались, но они, как правило, оправдываются. Никому и никогда не рассказывал, но много раз в ходе упомянутой антирекордной серии я думал о том, чтобы попросить замену и таким образом прервать эту затянувшуюся черную полосу, переломить ход событий. Чтобы эта дурацкая серия закончилась, чтобы все от меня отстали.
Очень тяжело на самом деле идти на поле, когда все внутри противится этому. Понимаешь, что не можешь выдать свой максимум, не складывается игра, не слишком получается, но тренер все равно делает на тебя ставку. Вот, стиснув зубы, и идешь в ворота. Я только спустя 15 лет пришел к тому, что иногда стоит настоять на том, что мне нужны выходные, нужна семья, нужны дети.
С другой стороны, во всех сложных ситуациях меня не оставляло чувство, что я обязан все это пройти, раз уж мне выпал такой жизненный сценарий.
Да и как отказаться? Когда мы играли дома с тем же «Манчестером» в Лиге чемпионов, на трибунах было 32 тысячи зрителей. Ты для них – как актер на сцене в театре. И что, извинишься и уйдешь, потому что у тебя нет настроения сегодня играть этот спектакль? В конце концов, люди пришли на стадион за зрелищем, за голами. Мы проиграли «Манчестеру» со счетом 1:4, и, как бы парадоксально это ни прозвучало, содержание игры было более чем достойным. У меня так вообще в том матче было рекордное количество сейвов, самая высокая оценка, но при этом четыре гола я пропустил. А де Хеа, который играл в воротах «Манчестера», пропустил нелепейший гол от Кучаева. Костя в жизни не бил с левой ноги, а тут на 95-й минуте ковырнул мяч, и тот залетел де Хеа между ног. В результате полмира смеется над де Хеа, а вторая половина – над теми четырьмя голами, что пропустил я.
Поражения учат нас больше, чем победы. Они учат нас быть сильнее и стремиться к большему.
Мой первый чемпионат Европы случился в 2004-м. Впервые в национальную сборную меня вызвал еще Газзаев, но вскоре он оставил пост главного тренера, его сменил Георгий Александрович Ярцев. Первым вратарем тогда безоговорочно считался Сергей Овчинников, вторым – Слава Малафеев, а третьим стал я. Семнадцать с чем-то лет, по-моему, мне на тот момент было.
Ни о какой конкуренции с Овчинниковым и Малафеевым речи тогда вообще не шло – меня взяли на тот чемпионат, что называется, понюхать пороху.
Первым я стал значительно позже, когда в сборную пришел Семин. Интересно, что такой вариант Юрию Павловичу предложил сам Овчинников – потом он сам рассказывал мне об этом, так что всю историю я знаю из первых уст. Сергей понимал, что его уже поджимает возраст, накапливается усталость, какие-то травмы, вот и сказал Семину: «Делайте первым вратарем Игоря».
Наверное, это нормально – понимать, что рано или поздно ты должен отойти в сторону, дать дорогу более молодым игрокам. Но красоту жеста я оценил. Даже поблагодарил Овчинникова, когда мы с ним общались, за то, что он чисто профессионально дал мне пинка, образно говоря. Не знаю, как могла бы развиваться моя личная история в футболе, если бы Сергей продолжал играть. Но в тот момент, когда мне дали возможность встать в ворота сборной, у меня реально поперло. Если посмотреть на сетку того сезона, почти половину матчей «на ноль» отстоял.
А в 2004-м, когда шел просмотр игроков перед чемпионатом Европы, мне дали сыграть только один раз – за сборную свободных легионеров на старом стадионе «Локомотива». Один гол мне тогда забил Дима Кириченко, который, как и я, играл за ЦСКА, но в самой игре реально случилась какая-то феерия у моих ворот. Моментов пять или шесть было точно, но мне везло: я реально все отбивал. Наверное, этим и убедил Ярцева меня взять. Вполне мог и не поехать при ином раскладе – сильных вратарей тогда в России хватало.
Поездка в Португалию стала колоссальным опытом, пусть я и остался единственным в команде, кто ни разу не вышел на поле. За сборную Испании тогда играл мой любимый вратарь Сантьяго Каньисарес. Он считался запасным после Касильяса, и я смотрел на обоих во все глаза.
Там вообще было на кого посмотреть: Рауль, молодой Криштиану Роналду, Манише… Сидишь, открыв рот, смотришь, как португальцы с испанцами крутят соперникам позвонки, наслаждаешься классным футболом, а потом прокручиваешь в голове какие-то моменты и думаешь: как сам бы сыграл в том или ином эпизоде?
Если бы я вышел в том чемпионате хоть на одну минуту, мог бы стать самым молодым игроком за всю историю чемпионатов Европы. Более того, такая возможность была. Когда мы играли с греками, выигрывая со счетом 2:1, этот матч уже ничего не решал, и теоретически тренеры вообще ничем не рисковали, если бы дали мне поиграть в концовке. Но, как потом выяснилось, в команде был человек, который высказался резко против.
Результат сборной России на чемпионате Европы, как мне казалось, должен был оказаться иным. Я видел, как у ребят глаза горели, как все они рвались хорошо сыграть. И искренне верил, что это получится. Даже в первом матче с Испанией нам ведь только на 60-й минуте забили, а до