Все делалось постепенно. Первым делом Гинер построил на «Песчанке» вместо гаревого поля искусственное, потом еще одно; появились кафе, комфортные раздевалки, душевые – благодаря этому первыми ощутили на себе заботу сами футболисты. Помню, мы приехали на «Песчанку» после какого-то большого перерыва, а там вообще все другое!
ЦСКА вернул на стадион всех своих болельщиков, которые, что уж тут лукавить, не слишком массово поддерживали клуб в тяжелые годы. Эту армию удалось еще и увеличить, но это как раз неудивительно: команду, которая побеждает, любят все. Я ведь и сам в свое время ходил с отцом и на матчи «Спартака», и на старый «Локомотив» и помню совсем крошечные кучки фанатов на трибунах. Только потом, когда «Спартак» начал побеждать, он стал собирать на трибунах по три-четыре десятка тысяч человек. «Локомотив» же до сих пор не может похвастаться ничем подобным.
В том, что ЦСКА при Гинере полтора десятка лет играл в еврокубках, в том числе и в Лиге чемпионов, было не только спортивным успехом, но тем же самым бизнесом: ты можешь даже не выйти из группы, а у тебя, образно говоря, 20 миллионов евро в кармане.
Футбол дал мне все, что у меня есть, и я даже не могу вспомнить, что футбол у меня отнял.
Свой первый настоящий контракт я подписал в 2002 году. По сравнению с моими первыми деньгами в клубе сумма была уже посерьезнее – 8700 рублей. Поэтому я позволил себе маленькую прихоть: с нескольких зарплат купил себе самый модный на тот момент мобильник. Он стоил тогда 500 долларов. Потом, правда, я понял, что погорячился. Через пару месяцев выпустили еще более навороченную модель, и мой «супертелефон» безнадежно устарел.
Какой-то огненной любви к деньгам я никогда не испытывал. Понимал, что футбол – это мой заработок, что в ЦСКА я получаю ровно ту зарплату, которую заслужил своими действиями на поле; но мечты стать знаменитым вратарем только ради того, чтобы мне начали платить за это какие-то запредельные суммы, у меня не возникало в принципе.
Не было и потребности тратить деньги направо и налево. Из одежды я предпочитал майки и джинсы, летом – шорты, и даже если меня приглашали на какое-то мероприятие, ехал в том, в чем мне удобно, и это точно был не костюм. Костюмы я до сих пор не покупаю принципиально – они мне просто не нужны. Даже когда какие-то мероприятия требуют официальной формы одежды, то в моем случае это пиджак, надетый на белую или черную футболку, и джинсы или легкие брюки. Хотя и рубашки я надевать не люблю, не говоря уже о том, чтобы завязывать галстуки. Когда при Фабио Капелло мы ездили на игры в клубных костюмах, то с галстуком мне всегда кто-то помогал.
При этом у меня дома, скорее как артефакт, висят два смокинга, первый из которых когда-то был пошит под какое-то торжественное мероприятие, а второй мне подарили на вручении премии «Джентльмен года».
В том, что касалось какой-то моды, мне всегда был абсолютно чужд стад-ный инстинкт. Особенно в приобретении каких-то брендовых вещей, борсеток и чемоданов – Gucci, Louis Vuitton. У меня слабости иные – машины. Порой я даже шутил, что лучше потрачу лишние деньги на очередной автомобиль – это как минимум принесет мне больше удовольствия.
Единственное, что я всегда и везде покупал, – это джинсы Dolce & Gabbana совершенно конкретной классической модели. У меня объемные бедра, далеко не все джинсы удавалось на них натянуть. Поэтому приверженность D&G была неким компромиссом, примиряющим меня с раскрученной маркой.
Смешно, но самые лучшие джинсы из тех, что когда-либо у меня были, я купил на сборах в Абу-Даби, в небольшом торговом молле. Магазин располагался прямо напротив отеля, где жила наша команда, и, как-то зайдя в него, даже не за покупками, а в попытке укрыться от жары, я угодил на распродажу second-hand. В пересчете на наши деньги эти джинсы стоили, смешно сказать, 2300 рублей. Но вещь моментально стала любимой и незаменимой.
Может быть, не совсем правильно так относиться к вещам, но такой уж я человек. Всегда достаточно равнодушно воспринимал какую бы то ни было роскошь, по молодости ее, собственно, и не было. Сейчас, даже зная, что с финансовой точки зрения я много чего могу себе позволить, сто раз подумаю: а надо ли мне это делать?
Все равно случались какие-то абсолютно дурацкие покупки, в том числе и крупные. Как-то захотел машину Mercedes-AMG и, естественно, ее купил. Но она хотя бы мне нравилась. Это была машина, на которой реально было приятно кататься. А случалось, что покупал машины, вообще не включая голову.
Так было с джипом Mercedes ML. Я купил его, а через полгода фирма выпустила рестайлинговый вариант этого же самого автомобиля. Мне почему-то стало так обидно… Просто из головы не шло: зачем я взял этот джип, который еще и ждал три месяца, если он так стремительно устарел? Короче, продал старый, купил новый. Сел в него уже после оформления, и тут вдруг до меня с опозданием дошло: на хрена? Внутри вообще никаких различий. По сравнению с предыдущей моделью там, по сути, поменяли лишь фары. А фары – какая, к черту, разница, как они выглядят, если я вообще их не вижу?
В отношении денег тот момент и стал, в общем-то, для меня переломным. Я решил, что больше никаких глупых покупок. Будут лишние деньги – я лучше отдам их тем, кто реально в них нуждается.
Наверное, на какие-то мои поступки сказывались отголоски не слишком богатого детства. У меня, например, никогда не было велосипеда. Отец однажды купил мне полудетский «Школьник», но его тут же отобрал у меня старший брат, поехал кататься и куда-то врезался. Вернулся с виноватым видом домой, у велосипеда переднее колесо «восьмеркой», причем так его завернуло, что руками не разогнуть было. Так что я на тот велосипед даже не сел ни разу.
До 2005 года за руль тоже не садился. Несмотря на то что машина – простенький Mercedes S-класса, как и водительские права, – на тот момент у меня уже имелась, на тренировки, независимо от того, работал я в составе сборной или ЦСКА, меня возил отец. Экзамен