Просто деньги эти – реально тяжелые. Футбол, и уж тем более профессиональный, – это очень большой труд, огроменный просто. Это еженедельный цикл определенной работы, расписанный на годы вперед, сборы, травмы, постоянные стрессы и порой такие удары по нервной системе, что любая психушка просто отдыхает. И все это увязано в один большой клубок. А все почему-то думают, что вышел игрок на 90 минут на поле, ногой пару раз мячик отбил партнеру, тот по воротам ударил, обоих по телевизору на всю страну показали и за это люди какие-то несусветные миллионы получают.
Но это совсем не так. Если говорить обо мне, это мой труд с четырех с половиной лет. С того самого момента, как папа с мамой впервые привезли меня в футбольный манеж. Поэтому каждый раз, когда начинаются какие-то отголоски, что «Акинфеев уже не тот, что был когда-то», я думаю о том, что никому не позволю сломать себя психологически. И уж тем более – сломать мою карьеру, поставить ее под сомнение даже на словах в досужем разговоре.
Даже удивительно: притом что с некоторых пор я многое мог себе позволить в финансовом плане, у меня никогда не было мечты, связанной с деньгами. Я никогда не играл в казино или просто в карты, кроме как в дурака на сборах, не сделал в своей жизни ни одной ставки. Отчасти – из-за опасения, что можно втянуться.
Это ведь тоже серьезный бизнес, который очень профессионально замешан на знании человеческой психологии. Сначала тебе дают выиграть: пришел ты, грубо говоря, с 10 тысячами долларов в казино, сорвал 50 тысяч. И сразу начинает казаться, что «поперло». Не успеваешь оглянуться, как должен уже 150 тысяч, и желание во что бы то ни стало отыграться перекрывает все остальное, включая способность соображать. В итоге ты уходишь с миллионным долгом, денег этих у тебя нет, приходится продавать квартиры, машины, и вся предыдущая жизнь, по сути, пущена под откос. Реальная картина, имена, как говорится, всем известны.
При достаточно большом количестве рекламных предложений я соглашаюсь далеко не на все. И не всегда определяющей становится сумма, которую мне готовы заплатить.
Например, сотрудничество с Lamoda привлекло меня тем, что через эту компанию в нашу страну официально завозится едва ли не вся спортивная экипировка, которая существует в мире. С вопросами касательно рекламы ко мне неоднократно обращались фирмы, производящие какие-то напитки, но до тех пор, пока я являюсь профессиональным футболистом, просто не считаю правильным, чтобы мое имя ассоциировалось с энергетиками или пивом. Не хочу портить свой имидж. Поэтому сразу отказываюсь, вне зависимости от того, какие деньги мне готовы за такую рекламу предложить.
В той же Германии в этом плане все обстоит несколько иначе. Например, одним из главных спонсоров мюнхенской «Баварии» уже много лет является пивной концерн Paulaner. Соответственно, игроки не могут отказываться от каких-то рекламных клубных мероприятий, и все воспринимают это абсолютно нормально.
Точно так же все игроки ЦСКА участвуют во всевозможных акциях «Фонбета», поскольку эта букмекерская компания является спонсором клуба. Мы даже сделали у себя «Фонбет-бар», и это сейчас одно из самых популярных мест на «ВЭБ Арене». Дочерняя компания «Фонбета» помогает моему детскому турниру, который я провожу не первый год, так что это сотрудничество взаимовыгодно во всех отношениях.
Участие в рекламных акциях тоже бывает невероятно интересным. Когда я подписал трехлетний контракт с Adidas, компания захотела снять 30-секундный проморолик. Снимали мы его в Турции между сборами.
Для меня это была прекрасная возможность увидеть и понять, как вообще работает эта отрасль киноиндустрии. Съемки проходили в огромном ангаре. Не вспомню сейчас фамилию режиссера, но тогда отметил для себя, что это человек, который за какие-то другие свои работы получал «Оскар». На протяжении всего дня в съемочном павильоне была какая-то немыслимая движуха: множество людей, каждый занимается каким-то своим делом; рельсы под кинокамеру, которые бесконечно переставляются с одного места на другое…
Меня с ног до головы загримировали, чтобы создать в кадре нужный образ, и я тоже впервые увидел, что представляет собой кинематографический грим, при помощи которого в кадре можно создать абсолютно любой эффект.
На экране, когда ролик был полностью смонтирован, все это смотрелось просто офигенно: я весь чумазый, с волос летят капельки пота – просто гениально все было сделано.
А вот фотосессии для разных глянцевых журналов я терпеть не могу. Просто жаль времени. Знаю, что приеду в девять утра, а уеду в лучшем случае в час ночи.
Каждый ребенок во всем мире, который играет в футбол, хочет быть Пеле. У меня есть большая ответственность показать им не только то, как быть похожим на футболиста, но и то, как быть похожим на человека.
Раньше я, признаться, не понимал: зачем вообще нужна какая-то активность в соцсетях, зачем общаться с болельщиками в интернете, если они могут просто приехать на любой матч? И только потом как-то задумался, что для людей, которые живут не в Москве или Питере, но искренне болеют за ЦСКА или за меня лично, единственная возможность почувствовать себя причастными – это телевизор. Да и то трансляции бывают не каждую неделю.
Наверное, вот эта внутренняя благодарность по отношению к людям, которые так или иначе составляют пусть крошечную, но часть твоей жизни, приходит с определенным возрастом. Ты начинаешь испытывать желание не только что-то получать от жизни, но и делиться тем, что на протяжении лет в тебя вкладывали другие люди. В том числе твои собственные учителя. Мне кажется, это работает именно так.
Поэтому я и начал выходить в эфир в соцсетях, делиться какими-то эмоциями, показывать, как я живу, как тренируюсь. Не для того, чтобы лишний раз продемонстрировать себя, а чтобы показать всем тем, кому небезразлична моя жизнь: друзья, вот я, Игорь Акинфеев, и я с вами.
Понятно, что открытые комментарии в соцсетях нередко провоцируют некоторых людей анонимно написать какую-то гадость, но на это я давно научился не обращать внимания. А вот в пользе такого