Но когда мы пригласили Куравлева на стадион и он это приглашение принял, мы не только сумели пообщаться, но даже записали с ним какое-то поздравительное видеообращение.
До этого я читал какие-то интервью Куравлева, и у меня сложилось впечатление, что характерами мы очень с ним похожи. Он никогда не был любителем собственной популярности, лишний раз никуда не выходил, не принимал участия в тусовках, не выпячивал себя. Возможно, как раз поэтому между нами быстро сложились по-настоящему дружеские отношения. Несколько раз мы встречались в Москве возле Каменного моста – там был небольшой и очень уютный ресторанчик, а Леонид Вячеславович жил напротив в знаменитом Доме на набережной, том самом, где располагается Театр эстрады.
Я слушал все рассказы Куравлева с открытым ртом. Задавал вопросы про какие-то эпизоды его кинематографической карьеры, спрашивал, как снимались те или иные сцены. Помню, спросил про пачку сигарет «Мальборо», которую герой Куравлева держал в руке, как микрофон, во время исполнения песни в фильме «Иван Васильевич меняет профессию», и Леонид Вячеславович рассказал, что эта импровизация была придумана лично им специально для Леонида Гайдая. Все знали, что режиссер картины обожает эти сигареты, вот актеры и преподнесли ему сюрприз прямо в кадре.
Периодически мы с Куравлевым созванивались, я поздравлял его с какими-то праздниками, он подарил мне все фильмы на дисках из своей фильмографии, подписав их лично для меня. Но в 2012-м ушла из жизни его жена Нина Васильевна, с которой они прожили больше 50 лет, и Леонид Вячеславович немножко замкнулся в себе. На один из моих звонков ответил кто-то из детей, и я услышал, что сам Куравлев не хочет ни с кем разговаривать. Вот я и перестал его беспокоить. А в 2022-м он ушел из жизни.
Армейским болельщикам из числа известных людей никогда не было свойственно выпячивать себя, но внутри клуба все знали, что еще один ярый поклонник ЦСКА – народный артист Олег Меньшиков. Он регулярно ходит на матчи, как-то пригласил нас с женой на свой спектакль, но я, к сожалению, не смог освободиться – жена ходила в театр одна и даже подарила Меньшикову от моего имени майку клуба. Потом мы познакомились, но какого-то более тесного общения не сложилось.
Еще одно театральное знакомство – Александр Ширвиндт. Всю свою жизнь он болел за московское «Торпедо», так что шансы пересечься с ним на гостевой трибуне ЦСКА изначально стремились к нулю. Встретиться мы могли разве что в театре.
Так и получилось. Один из болельщиков клуба, Виталий Чинов, работал главным администратором в Театре сатиры и как-то пригласил нас на спектакль «Слишком женатый таксист». А после спектакля предложил зайти к Ширвиндту в гримерку. Там же я, кстати, познакомился с актером Федором Добронравовым. Знакомство получилось совсем шапочным, а вот уже на другом спектакле с участием Ширвиндта – «Где мы?!..», в котором Ширвиндт с клоунским носом играл главную роль, он уже сам лично попросил привести меня к нему после спектакля, когда узнал, что я сижу в зрительном зале.
Помню, мы сели в кабинете, Виталий принес коньячок, поставил рюмочки. Я, правда, сразу отказался, сославшись на то, что приехал в театр за рулем. Ширвиндт как-то по-театральному горестно вздохнул: «Эх… Ну да ладно!» Предложил мне воды, сам опрокинул рюмочку, я традиционно подарил ему нашу клубную майку; на этом официальная часть была закончена, и мы как-то очень хорошо разговорились о каких-то чисто жизненных вещах.
О профессии я, разумеется, Александра Анатольевича тоже спрашивал. Ширвиндт очень красочно, как, наверное, умел только он, рассказывал о том, как в ледяной речке снимали фильм «Трое в лодке, не считая собаки», как актеры купались в этой ледяной воде, отогреваясь потом всеми доступными способами.
Я потом много думал о том, как мне повезло. Не каждому человеку выпадает возможность вот так запросто пообщаться с легендарным человеком, увидеть его, что называется, на расстоянии вытянутой руки и разговаривать так, словно вы тысячу лет знакомы.
Наиболее сильно меня тогда поразило отношение Ширвиндта к жизни. Ему уже было хорошо за 80 лет, но остроумие, мимика и харизма были такими, каких не всегда увидишь у гораздо более молодых представителей актерской профессии. Он как бы жонглировал жизнью, пробовал ее на вкус, мог на ровном месте из ничего соорудить целую историю, слушая которую ты переживал целую гамму чувств – от глубокой грусти до безудержного смеха.
И вот этот контраст, когда видишь, как очень пожилой человек, совсем вроде бы дедушка, смотрит на тебя совершенно хулиганским взглядом, отпускает шуточки, которые вроде бы мимолетны, а на самом деле вызывают невероятную гамму эмоций, я, наверное, буду помнить всегда. Даже сейчас порой думаю, как сильно мне хотелось бы дожить до преклонных лет, испытывая такой же кайф от жизни.
К сожалению, мне не удалось попрощаться ни с Куравлевым, ни с Ширвиндтом – оба раза я был где-то на выезде и при всем желании не мог бы приехать на похороны. Хоронить довелось только одну легенду – Виктора Васильевича Тихонова. Мы познакомились в тот период, когда я сам не играл из-за повторной травмы, но регулярно приходил на матчи ЦСКА, смотрел их из ложи Евгения Гинера.
Тихонов был уже совсем стареньким, но старался не пропускать матчи клуба. Он садился в уголке ложи, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, доставал блокнот, делал какие-то пометки по ходу игры, периодически задавал мне какие-то вопросы. Беседовали мы в основном о хоккее и футболе, и меня, помню, потрясло, насколько хорошо Виктор Васильевич читал и понимал игру. Прекрасно разбирался во всех тонкостях, искренне переживал за команду; я же смотрел на него и почему-то постоянно пытался представить, каким он был в молодости. Ведь даже за потрясающей скромностью и, я бы сказал, незаметностью Тихонова было прекрасно видно, какого масштаба эта глыба. Поэтому, наверное, таких людей и помнят спустя столетия.
Когда его хоронили, устроив церемонию прощания в старом хоккейном ЦСКА, люди, казалось, шли