«Решение, Есс. Его нужно принять сейчас. Он видел. Он опасен. Оставить его здесь – самый логичный и безопасный выход. Для нас».
«Он уже не помнит», – мысленно парировала я.
«Что?» – его удивление было искренним.
В его глазах отражалась война. Недоверие к Зориану, страх за меня и горькое осознание моих новых пугающих возможностей. Как, должно быть, страшно быть рядом с таким… чудовищем. Способным в любой момент проникнуть в человеческий мозг, разрушить сознание. К счастью, Гесс, по всей видимости, полностью уверен в своей способности противостоять мне.«Тот взгляд. В отражении. Я… стёрла этот момент. Крошечный кусочек. Он даже не понял, что потерял. Просто почувствовал головную боль. Я могу это делать, Гесс. Точечно. Аккуратно. Он нам нужен. Его знания. А я способна контролировать утечки».
«Си, ты ведь можешь его сломать увлёкшись. Ошибёшься, и он станет беспомощным. Ты готова к этому?» – попытался он меня остановить.
«Дай мне шанс попробовать. Есть способ проверить контроль. Это не взлом, а небольшой эксперимент. Меня этому учили теоретически, но на практике я ещё не применяла».
Я посмотрела на Зориана. Он внимательно изучал этикетку на банке с пастой, будто искал там ответы на важные вопросы. Его поза была напряжённой, неестественной. Он ловил каждый наш звук, каждое движение. Он был опасен.
Но в самых тёмных уголках его сознания, которые я лишь мельком задевала, скрывалась не только ложь. Там пряталась горькая, искажённая правда. Он был нашим единственным шансом понять откровенно безумную логику этой игры.
«Слишком опасно».
«Оставить – значит добровольно ослепнуть», – возразила я, мысленно выстраивая аргументы.
«Я могу попробовать… не стереть, а аккуратно ретушировать. Снять самый верхний слой кратковременной памяти. Создать слепое пятно. Как после яркой вспышки – ты помнишь, что было свет, но не видишь деталей».
«Слишком тонкая работа. Невольное движение, всплеск его собственного страха – и вместо слепого пятна получится кровавое месиво. И отдача. Такие ментальные практики очень опасны. Я не готов рисковать тобой ради этого».
«Прошу тебя. Просто поверь мне. В меня».
«Си…»
Я взглянула на обоих мужчин. Мой голос нарушил гнетущую тишину, прозвучав нарочито весело:
– В детстве, зимой, когда за окном темно, холодно и страшно, мы собирались у камина в гостиной. За стенами царили мрак и мороз, а в доме было тепло и почти безопасно. Перед сном мы рассказывали друг другу короткие повести из своей жизни. Истории обязательно должны были быть правдивыми, хотя как их проверить? Каждый вечер мы слушали по одной. А потом тот, чей рассказ тронул сердца больше всех, загадывал маленькое, но вполне исполнимое желание. Мы решали жребием, кому выпадет его выполнить.
Зориан медленно поднял голову. Его глаза загорелись не просто интересом – азартом игрока, который почуял новый кон. Гесс посмотрел на меня с немым вопросом, но я продолжила, крутя старинную монету с профилем вечно юного Императора, найденную в ящике стола.
– Правила простые: история – правда, желание – разумное. Например, «выбрать направление на завтра» или «съесть лишний кусочек на завтрак». Бросаем монетку. Кому выпадет Император – тот и исполняет. Согласны?
– Неожиданно, – протянул Зориан, но тонкий намёк на улыбку тронул уголки его губ. Возможность разведать обстановку под маской игры была ему явно по душе. – А кто судья?
– Истинная история не нуждается в судьях, – улыбнулась я ему в ответ. – Она судит сама.
Он тяжело выдохнул, нахмурился и сел в старое кресло напротив панели управления. Затем начал свой рассказ.Гессу идея совсем не пришлась по душе. Он мог бы надавить на меня, запретить или просто приказать. У меня нет против него никаких рычагов влияния. Но…
Не меняя позы, глядя куда-то в пространство над нашими головами, поведал историю о своём первом «полевом» открытии. Не о великом, а о смешном. На спутнике Икс-47 молодой исследователь пытался классифицировать местную фауну. Он выпустил из клетки-ловушки существо, похожее на смесь земного кота и насекомого. Оно не было опасным и ядовитым. Милым, ласковым, обаятельным и… обожавшим кремниевые платы. За три часа зверёк, которого позже прозвали «Оппортунистом», вывел из строя всю станцию. Он устроил гнездо из перегрызенных проводов в кресле капитана и довольно мурлыкал в ответ на попытки выманить это чудовище «обратно в естественную среду».
Гесс рассказывал сухо, как учёный, зачитывающий отчёт. Его каменное лицо только усиливало абсурдность происходящего. Я смеялась до слёз, до боли в животе. Даже Зориан фыркнул, и на миг его лицо потеряло маску слащавости, став просто молодым и симпатичным.
Потом настала моя очередь. Я не стала рассказывать о боях или монастыре. Вместо этого я поведала слушателям историю о «Шёпоте лиглийских озёр».
В сезон дождей испарения, поднимающиеся с воды под воздействием излучения виталитовых руд, создают сложные и пронзительные звуковые вибрации. Это не просто музыка. Это голос самой планеты – тихий, прекрасный и неповторимый. И если стоять босиком на берегу, можно почувствовать, как эта вибрация проходит сквозь тебя, вытряхивая накопленный стресс, боль, страх, оставляя лишь чистое, бездонное спокойствие.
Зориан слушал, затаив дыхание. Его циничная маска растаяла без остатка.Я говорила тихо, и слова звучали поэтично, рисуя перед ними картину этого удивительного чуда.
Когда наступила его очередь, он, запинаясь, словно боялся разрушить хрупкую доверительность момента, поведал нам сказку, которую, как ему казалось, слышал от Киры. О том, что эти пещеры – не подземелья, а «Сады Света». Что ужасные многоножки – лишь санитары, а настоящая жизнь кипит в глубине. Что там есть кристаллические деревья, поющие на ветру, и реки жидкого света, и существа из чистой энергии, опыляющие цветы, способные вылечить любую рану.
Осколки некогда рукотворного мира. Руины древней цивилизации. Наш пленник говорил с таким благоговением, что в его слова нельзя было не поверить.
Он описывал не арену игры, маршрут смерти. Он оплакивал погибший мир.
– Ты победил. У тебя это здорово получилось. Хотя сказки и против правил, – выдохнула я, разбивая чары. – Жребий.Когда Зориан замолчал, в зале воцарилась тишина. Она была густой, звенящей. Даже Гесс молча кивнул, признавая свое поражение.
Монета, подброшенная большим пальцем Гесса, взлетела, завертелась, упала на полированный пол с чистым, звенящим звуком. Профиль Императора.
– Я хочу знать, – тихо сказал Зориан. В его голосе не было привычного притворства. – Как вы это делаете?