«Возьми это».
Яркая вспышка пронзила сознание.
Информация. Та тварь, что нам встретилась здесь, её длинное и мудрёное название. Таксономические древа, физиология ксеноморфов, слабые места… Слепота.Чувствительность к вибрациям и свету. Единственная уязвимая зона – мягкие ткани внутри пасти.
Я вцепилась в этот контакт, сфокусировала всю свою волю в единый, жгучий импульс. Поймала, увидела, знаю!
Раздался щелчок. Тихий, но такой желанный. Поверхность бокса под нашими руками дрогнула и… распустилась. Как странный цветок. Лепестки-сегменты плавно отошли в стороны, открыв содержимое.
Получилось!
✦✧✦
¹Фрагмент глизеанской баллады «Песнь о главных смыслах», автор неизвестен".
Глава 4. Везение
«Когда ресурсы исчерпаны, а надежда улетучилась как дым, единственным оружием становится воля к жизни, отточенная до бритвенной остроты отчаянием. И чаще всего именно этого оказывается достаточно»¹.
Два предмета. Всего два.
Ни еды. Ни воды. Ни даже жалкого гемопластыря. Разочарование больно ударило, словно коленом под дых. Пару мгновений я хлопала ртом. В моём словарном запасе было не так уж и много лиглянских ругательств, а имперские дохлые шервы не отражали всю глубину моих чувств. Рвано выдохнув, наконец, я заставила себя посмотреть повнимательней на «подарки судьбы"и увидела.
Одноразовый тёмный чехол из простейшего принтера не был застёгнут. Из-под сморщенной складки торчала знакомая рукоять. Самый край, планка клипсы аккумулятора, размером чуть больше ногтя, но я сразу узнала его.
Мой «Стервятник».
Старый, верный «Стервятник». Сердце рванулось вверх, к горлу.
Сила! Моя сила! Вернулась!
Рука сама по себе потянулась потрогать шершавую полимерную рукоять, пальцы нашли знакомые выемки – здесь, у основания большого ладони, глубокую щербину оставил на память мне прошлый Майран. Взгляд скользнул вверх по раме. Там, на прицельной планке осталась та самая продольная царапина, память о поспешном прыжке в моём первом проходе «Купален».
Тихо пискнув, я выдернула «Стервятник» из бокса. Знакомый вес, баланс, шероховатость рукояти под пальцами – всё это было как глоток чистого воздуха после удушья. Магнитная клипса на рукояти, чуть погнутая, но цела. Ниже – радиаторные рёбра, тёплые даже сейчас, и смотровое окно энергетической камеры, чуть замутнённое временем, за которым тускло мерцал крошечный жёлтый огонёк виталитового кристалла.
Должен был там мерцать. Но его странным образом не было. Больши́м пальцем нащупала рычаг взвода. Щёлк. Ни привычного гудения готовности, ни вибрации в ладони. Ничего. Только… крошечная красная точка в уголке индикатора заряда едва тлела, как умирающий уголёк.
Я нажала на спуск. Должен раздаться гул плазмы, показаться оранжевый кинжал смерти. На деле – из среза ствола едва брызнул узкий луч холодного белого света. Бледно, жалко. Бессмысленно.
Фонарик. Они превратили мой плазер в убогий фонарик!
В боксе под чехлом я нашла листок плотного углепластика, аккуратно сложенного пополам. Дрожащими пальцами развернула.
Оружие представлено в базовой комплектации.
Энергию ещё нужно заслужить.
Удачи. Игра продолжается.
Издевательство. Чистейшей воды. Ярость, белая и жгучая, подкатила к горлу, смешавшись с горечью унижения. Я сжала «Стервятника» так, что костяшки побелели. Холодный металл впивался в ладонь.
– Энергию заслужить… – прошипела я сквозь зубы, швырнув записку под ноги. Она шлёпнулась в лужу весьма подозрительной слизи.
– Вот сволочи…
Гесс, прислонившийся к стене, слабо пошевелился. Он всё это время молчал, наблюдая за мной из-под полуопущенных век. Прекрасно увидел жалкий луч света, выхватывающий из мрака лишь пыль и влажные подтёки на камне.
И ничего не сказал.
Только молча кивнул на второй предмет в боксе.
В высшей степени неожиданный. Короткий, чуть изогнутый клинок. Лезвие, отполированное до зеркального блеска, казалось выкованным из чёрного, непроницаемого для света камня или вулканического стекла. Ручка обтянута шершавой кожей неизвестного происхождения. Никаких маркировок, никаких кнопок. Лишь элегантная, смертоносная простота.
– Оружие ближнего боя? – в моём голосе прозвучало нескрываемое разочарование. – Шервово издевательство!
Гесс молча вынул из бокса клинок. Явно привычным жестом провернул его в пальцах, явно ища в этом жесте знакомую, но почти забытую уверенность. Вес оказался идеальным, баланс – убийственно точным. Оружие, не требующее энергии. Оружие тишины.
– Всё не так уж и плохо. Фонарик нам точно был нужен.
– Заткнись, любитель самых мерзких в галактике тварей, – огрызнулась я громко, но совершенно беззлобно.
– Знаток, не любитель! – усмехнулся Гесс как-то безрадостно. – Это другое.
– Как энергию заслужить? – громко вздохнув, подняла «Стервятник», направив жалкий луч в темноту туннеля, где всё отчётливей слышался скрежет.
– Понятия не имею.
– Интересно… Это лишь нам так везёт или всем?
– Бессмысленно размышлять… – Гесс встал, прижавшись спиной к стене рядом с нишей. – Ничего не изменится. А зато нам в любви повезло!
Запоздало поняв смысл сказанных им слов, удивилась. Но подумать уже не успела.
Скрежет. Он заполнил всё. Не просто шум – вибрация, идущая от камня сквозь подошвы ботинок в кости. Вонь ворвалась в ноздри – гнилая сладость, разложение. Кровь. Рвотный спазм скрутил желудок. Гесс медленно выпрямился и расставил ноги. Его левая рука безвольно повисла. Правая с чёрным клинком поднялась перед грудью. Остриё – аспидная игла – было направлено в зияющую пасть темноты. Бледное лицо в тусклом свете блестело испариной, дыхание стало частым, поверхностным. Бутират. Яд. Лишь железная воля держала его в сознании. Моя рука с «фонариком» дрожала, но его луч упрямо цеплялся за ребро поворота туннеля.
– Свет… – выдохнул Гесс, не отрывая взгляда от мрака. – Отвлеки. Когда рот откроет. И дальше не лезь.
Я кивнула, сжимая рукоять «Стервятника» так, что пальцы немели. Дыхание – редкие глотки воздуха. Гесс не должен почувствовать даже тень моего страха.
Она выплыла из мрака, как кошмарная карикатура, врезавшись в конус луча.
Пулевидная голова, покрытая бугристой, бурой кожей, лоснящейся от слизи. Десятки коротких, членистых лапок, семенящих с пугающей скоростью. И пасть. Шервовы жабры, какая это была пасть! Огромная воронка, утыканная концентрическими кругами мелких, блестящих, как стёкла, костных пластин. Они вращались с бешеной скоростью, издавая тот самый пронзительный, скрежещущий визг – её сонар, её локатор, её оружие. Пластины тёрлись друг о друга, искря микроскопическими сколами на камне под ними.
В жалком свете моего луча она замерла на мгновение. Мясистые антенны-отростки над пастью вытянулись, трепеща, жадно ловя запах – запах крови Гесса, тепла наших тел, страха. Я почувствовала, как по спине бегут ледяные мурашки. Её «лицо» – если можно назвать так передний конец – повернулось к нам. Слепое, но «видящее» звуки и запахи. И ненавидящее свет.
Рывок! Лапки заработали, как поршни безумной машины, тело понеслось вперёд, пасть-тёрка визжала на запредельных оборотах, направленная прямо на Гесса, на главный источник