– Сейчас! – моя мысль ударила сама себя.
Я рванула рукой вверх, не целясь, инстинктивно сжимая «Стервятника». Тощий луч белого света ударил не в пасть, а скользнул выше – прямо в скопление бугров на её «лбу», туда, где по инфодемпу Гесса должны были быть сверхчувствительные фоторецепторы!
Эффект был мгновенным и оглушительным. Гадина не просто вздрогнула. Она взревела. Хрипло, нечеловечески громко, перекрывая визг своих тёрок. Её тело дёрнулось назад, голова задралась вверх и вбок, словно пытаясь увернуться от ослепительной агонии, впившейся в её примитивный мозг. Пасть на миг распахнулась шире, чем я могла представить, обнажая влажную, пульсирующую, темно-розовую глотку – мягкую, беззащитную плоть внутри хитинового кошмара. Слизистая оболочка тускло блестела в моём ничтожном луче.
Гесс уже двигался. Не шаг – прыжок с места. Короткий, взрывной выпад всем телом из тени, где всё это время словно сливался с камнем. Чёрный клинок в его руке сверкнул. Он вложил в этот удар всю свою ярость, всю боль, все остатки сил. Не в бронированный корпус, не в лапы. Прямо в зияющую, уязвимую розовую бездну пасти!
Шхх-шлёп!
Звук был мокрым, тупым, ужасающим. Чёрное лезвие вошло глубоко, почти по рукоять, встретив лишь мягкое сопротивление плоти. Гесс с диким, хриплым рыком провернул клинок внутри, рванул вниз, расширяя рану. Из пасти хлынул фонтан тёмной, вонючей слизи, смешанной с чем-то густым, алым, кусками разорванных тканей.
Тварь взвыла. Не рёв – вопль запредельной боли и ужаса, сотрясший стены тупика, заглушивший на миг гул платформы. Её тело забилось в бешеных, хаотичных конвульсиях. Гигантская многоножка рванулась назад, пытаясь освободиться от вонзившегося в глотку лезвия. Гесс не удержался. Клинок остался торчать в пасти, а его самого отшвырнуло. Он ударился спиной о противоположную стену с глухим, кошмарным звуком, словно выдохнул сразу весь воздух из лёгких. Он зажмурился, лицо исказила гримаса.
– Гесс! – Я метнулась к нему.
Тварь в агонии билась головой о стены, с глухими ударами, хлеща слизью и внутренностями. Её движения становились все слабее, судорожнее, но она была ещё жива. Опасна. Клинок торчал в свете вдруг засиявшего мха, как чёрный флаг смерти.
– Жив… – прохрипел он, открывая глаза. Взгляд был мутным, но он пытался сфокусироваться на твари. – Добей… Голова… Стык… Звук… Пробуй!
Я поняла. Голова. Место, где голова крепилась к телу. Стык колец хитина. И звук! Какая же я идиотка, конечно! «Стервятник»!
Подняла руку с плазером, нацелила бледный луч прямо на стык между головой и первым сегментом тела. Звук! Мысль Гесса была совершенно отчаянной. Ещё одна опция плазера, используемая настолько редко, что мы все о ней позабыли. Он может вытащить последние крохи энергии аккумулятора для генерации мощного, но очень короткого импульса ультразвука. Эффективно только на близкой дистанции. Я сжала рукоять изо всех сил, посылая в неё весь страх, всю ярость: Убей!
И… «Стервятник» в моей руке крупно дрогнул.
Луч света не изменился. Из его среза вырвался импульс – оглушительный, режущий уши визг ультразвука, такой высокой частоты, что он скорее ощущался костями, чем слышался. Ударная волна звука била по твари, по её истерзанной голове, по стыку колец.
Конец. Мерзость дёрнулась в последней, короткой судороге, её лапки беспомощно задрожали в воздухе, и она рухнула, как подкошенная, распластавшись в зловонной луже собственных внутренностей. Пасть с торчащим чёрным клинком замерла. Тёрки ещё секунду проворачивались по инерции, царапая камень жутким скрежетом, потом затихли навсегда. От края страшной раны в свете плазера потянулся тонкий дымок.
Тишина. Глубокая. Звенящая. Давящая. Нарушаемая только хриплым, прерывистым дыханием Гесса и моим собственным бешеным сердцебиением, гулко отдававшимся в ушах. И этот вечный, прокля́тый гул, идущий от самого камня. Я опустила руку с «Стервятником». Он был тёплым теперь, почти живым. Индикатор по-прежнему показывал только красную точку. Я подошла к Гессу, опустилась на колени. Пол холодный и мокрый. Плевать.
– Жив? – спросила я, голос сорвался на шёпот, хриплый от напряжения.
– Пока… да, – он попытался пошевелиться и застонал. – Спина. Пара рёбер, не больше. Звук… сработал… – ухмыльнулся, глядя на плазер в моей руке. Получилось жутко. – Энергию… заслужили… капельку… Видимо, плохо играем.
– Заработали, – поправила я, оглядывая его. Липкая влага проступила и на спине. Надо перевязать. Чем? Паника, острая и холодная, снова сжала горло. Ни тряпок, ни воды. Только камень, слизь и мёртвая тварь. Мой взгляд упал на внутреннюю подкладку собственного комбинезона на рукаве, там, где ткань была чище. Тонкая, но прочная синтетика. Лучшего не найти.
– Держись, – сказала я, и голос звучал твёрже. – Сейчас будет больно. – Схватила край рукава возле плечевого стыка и с силой рванула вниз. В тишине звук рвущихся волокон был резким. Получилась длинная, узкая полоса. Не идеально, но сойдёт.
Гесс внимательно наблюдал. Глубокая складка боли лежала между бровей, но в устрашающе-черных, совершенно нечеловеческих его глазах плескалось нечто такое… отчего дух перехватывало.
– Ты обещала – прошептал он, когда я придвинулась, чтобы добраться до его плеча. – Не… не надо сил. Ещё пригодятся. Просто… перевяжи.
– Знаю, – отрезала я, отодвинув его руку и начиная обматывать полосу ткани вокруг его плеча поверх комбинезона. Кровь была липкой и тёплой под пальцами. – Сиди ровно. И не сопротивляйся, герой. Будешь дёргаться – привяжу к этому красавцу. – Я кивнула на тушу твари, на чёрный клинок, торчащий из её пасти как мрачный трофей.
Гесс в ответ слабо усмехнулся, уголки губ задрожали.
– Слушаю и повинуюсь. Командуй… – пробормотал он, когда я затягивала последний узел. Его дыхание было поверхностным, но чуть более ровным, чем минуту назад.
Я выдохнула, опираясь спиной в холодную стену. Оглянулась вокруг. Мох медленно гас, погружая пространство узкого коридора в кромешную темноту.
Но минуту спустя из тьмы туннеля раздался новый шорох. Не один. Много. Шуршание, скрежет, слизкие шлепки множества лап. Приглушённый визг. Они шли. На запах крови. На грохот борьбы. На вонь смерти своего сородича.
Я подняла руку с «Стервятником». Он был тёплым, почти живым. Что он сделает в следующий раз? Свет? Звук? Не знала. Надо было вставать.
А что делать ещё?
Гесс упёрся здоровой рукой в стену, с трудом, со стоном, но поднялся. Сжав зубы, медленно наклонился и выдернул свой клинок из глотки монстра. Встал, ощутимо пошатываясь. Я подставила плечо. Он опёрся. Тяжело. Его вес давил, но я словно бы вросла в камень.
Мы были вместе.
Белёсый луч дрожал, но резал зловещую темноту туннеля. Навстречу скрежету. Навстречу гулу. Навстречу голодным теням, которые ждали своего часа. У нас не было энергии. Но был чёрный клинок и был мой «Стервятник»,