«Обнаружено несанкционированное проникновение. Идентификация: Имперский флот. Класс: «Молот». Корабль-флагман: «Непобедимый»».
Автор резко поднялся с кресла. Его лицо, напоминающее лицо Императора, исказилось от ярости. Он кричал в скрытый коммуникатор, яростно жестикулируя, но сквозь звуконепроницаемое стекло до нас не доносилось ни звука. Его движения и выражение лица напоминали разъярённого паука, у которого только что разрушили паутину.Гесс внимательно изучал тактическую карту. Я наблюдала, как его ум, теперь не уступающий моему в скорости, анализировал данные с невероятной быстротой.
«Зориан передал лепесток. Координаты. Макар вышел на станцию. Он использует протокол “Гром” – точечный удар по системам управления и энергощитам. У нас есть окно. Очень узкое».
«Сколько?» – спросила я, уже чувствуя, как новая, незнакомая сила бурлит во мне, требуя выхода, требуя действия. Это было похоже на жажду, но в тысячу раз сильнее.
«Не более пятнадцати имперских минут. Потом они либо возьмут станцию штурмом, либо, что более вероятно, уничтожат ее вместе со всеми доказательствами. Автор не позволит себя захватить. У него должен быть план на этот случай».
Гесс повернулся ко мне. Его взгляд был тяжелым и безжалостным, как гравитация.
«Си. Клетка».
Молча кивнула. Мне не нужны были инструкции. Я уже видела путь. Протянула руки, представляя, как моя воля, этот бездонный океан, сжимается в тугой, раскаленный докрасна шар чистой энергии. Воздух вокруг моих ладоней затрепетал, заряженный силой, пылинки на полу завибрировали, подчиняясь незримому, мощному ритму.
И затем я отпустила его. Единый, сфокусированный импульс. Резонанс.
Приказала атомам решетки забыть о силе, что скрепляла их.
Сталь пронзительно завизжала, работая на пределе своих возможностей, и в итоге не выдержала. Прутья клетки рассыпались, превратившись в раскаленную докрасна металлическую пыль. Казалось, их вековая прочность была лишь иллюзией, от которой я их разбудила. В один миг перед нами стояла клетка, а в следующий – лишь облако остывающей пыли, и мы оказались в его центре.
Гесс повернул голову, его взгляд устремился туда, где замер, окаменев, Автор.
Мы вышли.
Последний финал самой последней Великой игры только что начался.
✦✧✦
¹Руководство по полевой нейрохирургии для врачей Контингента Быстрого Реагирования.
Глава 38. Исход
«Технический мануал сервисных систем станций класса “Крепость”: “Система утилизации твердых отходов ТБ-7 функционирует по принципу пневматической катапульты. Выстрел капсулы массой до 500 кг осуществляется сжатым газом по вакуумированному тоннелю длиной 2,3 км. Температурный контроль в капсуле отсутствует”».
Облако металлической пыли, в которое я превратила клетку, еще не успело осесть, а Гесс уже ринулся вперед, словно смертоносный плазменный импульс. Автор, застывший за звуконепроницаемым стеклом, больше не имел для нас никакого значения. Его участь была предрешена.
Все мое внимание поглотили ярко-алые строки аварийных сигналов, мерцавшие на панелях, словно артериальное кровотечение гигантского организма. Сердце грандиозной игры не просто остановилось – огромная космическая станция Автора начала разваливаться на части, и её предсмертные судороги угрожали поглотить всех, кто оставался внутри.
«Ускоряйся!»
Мысленная команда Гесса пронзила сознание, и я подчинилась, наконец почувствовав всю тяжесть случившегося. Накатила внезапная, выматывающая усталость, но ему об этом знать было необязательно. К счастью, мое закаленное тело пока что выдерживало бег по гибнущей станции. Или, возможно, это был не совсем бег…
Мы вырвались из холодного стерильного кабинета в огненное безумие. За его дверью коридор погрузился в мерцающее марево аварийных огней. Пронзительный вой сирен бил по вискам, а мощные удары, сотрясавшие основание станции, отдавались глубокой вибрацией в костях. По стенам, будто живые существа, скользили огненные языки, испепеляя полимерную обшивку и расплавляя кабельные трассы. Воздух с каждой секундой становился все более густым и едким, наполняясь ядовитой смесью запахов горелой изоляции, расплавленного пластика и озона от бесчисленных коротких замыканий.
«Лифт!» – пронеслось у меня в голове, когда я перепрыгивала через обугленные останки ядроида. Это была единственная мысль, последняя надежда на спасение.
Гесс, не сбавляя скорости, резко мотнул головой. «Станция функционирует в автономном режиме. Как ты думаешь, здесь может быть прямой лифт на выход?»
Я об этом даже не задумывалась. Трепанация черепа как-то не располагает к размышлениям о логистике станции Автора.
Мы мчались по коридорам, превращавшимся в смертельные ловушки. Впереди с оглушительным грохотом рухнула часть перекрытия, преградив путь грудой искрящего металла. Гесс, не теряя ни секунды, буквально втянул меня в едва заметный технический лаз, скрытый за поврежденной панелью.
Мы протиснулись в узкий сервисный тоннель, пропитанный запахом машинного масла и озона. В этом тесном пространстве приходилось передвигаться согнувшись, задевая спиной коммуникационные трубы.Надежда ускользала, как вода сквозь пальцы. Каждый новый взрыв над головой был словно удар молота, возвещающий о неизбежном конце. Мы были крошечными насекомыми, запертыми в стальной утробе умирающего гиганта.
«Судя по сообщениям в кабинете, транспортный шлюз уже мертв. Однако любая сложная система имеет свои каналы для вывода отходов, – голос Гесса в моей голове звучал удивительно спокойно, словно мы с ним просто прогуливались по станции и он делился со мной наблюдениями. – Никто не станет их блокировать, так как этот путь не рассматривается в качестве способа для побега».
Он стремительно бросился к техблоку, заваленному обломками и телами ядроидов. С такой силой, что вся переборка содрогнулась, Гесс отбросил многотонную балку, сорвал с петель искореженную дверь и обнажил круглый техлюк, напоминающий иллюминатор. За ним зияла бездонная тьма, откуда потянуло ледяным сквозняком.
«Сервисные каналы утилизации. За мной. Не отступай ни на шаг».
Мы погрузились в темноту. Я следовала за ним, прижавшись к его широкой спине, полностью полагаясь на его обостренные чувства, способность ориентироваться в абсолютной темноте и на ту самую трехмерную карту, которую он создал в своем сознании, изучив архитектурные схемы станции еще там, в кабинете.
Гесс уверенно вел нас, его пальцы безошибочно находили скрытые защелки, а плечо легко пробивало хлипкие технологические перегородки. Мы пробирались по лабиринту узких, холодных тоннелей, где даже двое людей с трудом могли разойтись. Где-то вверху, за метровой толщей бронесплавов, станция продолжала свою агонию, приглушенный грохот взрывов напоминал отдаленный шторм. Вокруг царила давящая теснота, и я ловила себя на мысли, что эти сервисные ходы, должно быть, последнее место, где еще сохранялся хоть какой-то порядок. Ирония судьбы – спасаться через канализацию.
Наконец, мы ворвались в цилиндрическое помещение, больше похожее на склад или арсенал. Ряды пустых металлических капсул, установленных вертикально, напоминали строй безмолвных солдат. Холодный и разреженный воздух обжигал лёгкие. Микродатчики на комбинезоне пронзительно запищали, сигнализируя о катастрофическом падении давления. Легкое