Режиссером всей этой истории была Элла. Она создала этот спектакль. Ее муж был председателем фан-клуба Нежинского, там они и нашли Настю. Элла сделала все, чтобы та устроилась в «Гранд Нуар» служанкой. Именно Элла настояла, чтобы поэт жил в этом отеле, она буквально вселила Нежинского в него. Даже пистолет – подарок от Якова. Львов – бывший одноклассник Эллы, враг Нежинского, с которым она была на короткой ноге. Именно он своей критикой контролировал развитие творчества Нежинского, давил на него и выращивал в нем страх. Вся эта критика была заказная. Таким образом Элла могла управлять Нежинским. Все персонажи, вроде Молохова, которые могли помешать действию, были выведены из спектакля. В частности, Молохова, зная его страсть к азартным играм, раздели до нитки и отправили к любовнице. Так что фокусник оказался здесь не случайно, именно он обчистил Молохова в карты, ободрал как липку, тот вылетел из отеля в чем мать родила.
Таксист Иван тоже сыграл не последнюю роль, он развозил реквизит и актеров.
Скульптор параллельно с изваянием работал еще и над восковой копией поэта. Когда она была готова, ее привезли в отель под видом реквизита фокусника. Едва прозвучал роковой выстрел, ее положили в комнате Нежинского и разыграли сцену самоубийства, которую тут же зафиксировали журналисты и криминалисты. Все они прежде получили аккредитацию у Краснова Якова. Рубашка с кровью Нежинского, после того самого пореза, когда он разбил окно, была прострелена в нужном месте.
Сначала действительно была идея, что роль убитого Нежинского сыграет муж Татьяны – Марк, но потом решили, что это не слишком надежно. Актеры весьма болтливы, а восковая фигура, в отличие от артистов, никогда не сможет ничего рассказать, даже если ее пытать огнем. В конце концов, это просто свеча на память. Нежинского посредством того же Львова завернули в ковер из коллекции Эрмитажа и вывезли на лодке в Финляндию. Здесь его след потерялся, так как ковер с Нежинским по ошибке погрузили не в ту лодку, которая уплыла в неизвестном направлении. Возможно, это тоже была одна из хитрых комбинаций Эллы. И теперь никто не знал точно, где поэт. Никто, кроме Эллы. Фантазия этой женщины действительно была безгранична. Граница не была для нее проблемой. Возможно, не было никакого ковра, а был белый теплоход с сигарами, варьете и бассейном.
– А вы как думаете? Где же сейчас Нежинский?
– Нежинского в ковре ручной работы вывезли через финскую границу вместе с коллекцией другого искусства. В тот вечер на Балтике было неспокойно и судно потерпело крушение во время шторма. Судно удалось спасти, а что случилось с Нежинским, неизвестно. Могу предположить, что Нежинский до сих пор жив, до сих пор пишет, а Элла публикует его неизданное. У меня не было цели вывести ее на чистую воду. Как говорил мой дедушка: не надо ставить перед собой чужие цели, можно попасть.
– Я вижу, вы не хотели расстраивать меня. Как жаль, что мы так и не узнаем, что же произошло на самом деле, – не поверила версии Мефисто Настя.
– Я сам в это не верю, – заметил в глазах девушки усмешку Мефисто. Вижу, что я был не очень убедителен. Я постараюсь раздобыть для вас еще что-нибудь о Нежинском, если вы так настаиваете. Вы так мне и не сказали, что же было в записке? Или ее не было вовсе?
– Чувствую, мы оба не доверяем друг другу.
– Это потому, что вы мне не все рассказали.
– Да, не все. Помните вечер, когда Нежинский предложил мне выпить? Это на странице тридцать.
Я, конечно, выпила с Нежинским, и все у нас было, не было только того белья, которое я хотела, но оно и не нужно было. А потом он вдруг достал из кармана записку и сказал:
– Как вас зовут?
– Настя.
– Анастасия, в случае моей смерти, вы могли бы оставить в номере эту записку?
– Какой смерти?
– Любой.
– Хорошо.
И Нежинский передал мне клочок бумаги, на котором было написано: «Прости дорогая, не было другого способа убить тебя».
– Так это будет выстрел в сердце?
– Откуда вы знаете?
– Я читала ваши стихи.
– Вы помните этот стих? «В моей трехкомнатной квартире ты была четвертой комнатой».
– Да, да, да, – воскликнул Мефисто. – Какой же я болван!
Я не раскусил это стихотворение. Элла жила в его сердце. Она была четвертым клапаном его сердца.
– Вот именно. Эта записка окончательно сбила меня с мысли, я знать не хотела, кто кого должен был убить, ума хватило только на то, чтобы быстро одеться и убежать, чтобы никто уже не смог отнять у меня мое маленькое счастье.
* * *
Ночью Мефисто кошмарили мрачные сны. Ему снился темный лес, в котором он встретил Настю. В одной руке у нее был кольт, а в другой корзинка, Настя собирала грибы. Грибы прятались от нее, но шансов у них было мало, потому что стреляла она без промаха.
– Настя, где ты научилась там метко стрелять?
– Я всегда ставила перед собой большие цели, в них легче попасть.
Эта фраза показалась Мефисто до боли знакомой. Будто пуля попала в него.
– Вон она, вон, вы видели? Сейчас я ее догоню, – рванула Настя за сыроежкой. Ее фиолетовая шляпка была слишком заметной целью. Настя стрельнула, впереди кто-то вскрикнул. Тем не менее фиолетовая шляпка продолжала мелькать среди деревьев. «В кого же Настя попала?» – подумал Мефисто. Ему свойственно было доверять своим снам, потому что на этом держалась вся философия его отеля.
«Неужели Марго была права? Как же он не прочитал Настю в программке представления. Неужели она обвела Эллу и его тоже? Тот случай, когда слуга и хозяин поменялись местами. Элле казалось, что это она завербовала Настю и ведет большую игру, на самом деле это Настя играла по-крупному. Крупье, он всего лишь крупье в этом казино чувств – именно эта роль досталась Мефисто. Да, нельзя пускать в отель кого попало», – еще раз пожалел метрдотель о том, что пожалел ее в тот зимний вечер. От жалости Мефисто проснулся. Его мучали вопросы. Ему сильно захотелось поговорить с Нежинским, чтобы узнать всю правду отеля «Гранд Нуар». Найти его,