Аль-Сухран заложил левую руку за спину и вновь выставил перед собой саблю в той же позиции. Анир снова обошел его, вынуждая двигаться. Но стоило молодому человеку шагнуть вперед и замахнуться саблей, как Аль-Сухран выбросил вперед левую руку.
– Пистолет! – закричал Элио.
– Scutum!
Но он опоздал – грохнул выстрел, и пуля ударила Анира в грудь. Эмир отшатнулся, под его рубашкой сверкнуло что-то золотистое и квадратное; пуля срикошетила в сторону и зарылась в пыль.
– О Аллах! – пронеслось над толпой. – Благословенный эмир!
– Черная магия! – взвыл визирь, но это уже было напрасно.
Толпа вокруг гневно взревела, и над ее ревом прогремел голос шейха Уссема:
– Взять предателя!
– Не убивайте его! – поспешно вскричал Анир дан-Улудж, и, к изумлению Элио, его послушались. Дюжина солдат повалила Аль-Сухрана наземь, у него вырвали и саблю, и пистолет, и даже клок бороды, сдернули с головы тюрбан и успели нанести несколько ударов – но сразу после окрика эмира остановились.
– Раз ты презираешь закон наших предков, – холодно сказал Анир, глядя сверху вниз на визиря, – то мы будем судить тебя по писаному закону Аль-Идира, да благословит Аллах его мудрость. Уведите!
Визиря связали ремнями и унесли; наверное, в сторону тюрьмы. Элио нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Ему уже очень хотелось вернуться в современность, но эмир еще не закончил. Солдат Уссема почтительно поднес ему кафтан и халат. Анир достал из внутреннего кармашка кафтана пенсне, укрепил на носу и повернулся к дворцовой страже.
– Вы меня предали, – строго сказал он. – Вы, те, кто призван защищать эмиров и их семьи! Вы недостойны ваших даган!
– Бросить оружие! – потребовал Уссем, и дворцовая стража со вздохами и стонами стала бросать наземь свои сабли.
«А, так вот как они называются», – подумал юноша.
За даганами последовало и все остальное оружие.
– Вы последуете за тем, кто сбил вас с пути лживым благочестием, – продолжал Анир. – Если я во время разбирательства выясню, что среди вас есть невиновные и обманутые – они вернутся к службе. Остальные понесут наказание по писаному закону. Проводите их в Тураш! Дядя, – добавил эмир и протянул руки к родственнику. Они обнялись. – Прошу, возьми на себя заботы об охране дворца. Мне также потребуется сопровождение, чтобы вернуться за Илсой.
– Конечно, светлейший эмир, – ответил Уссем. – Все, что прикажешь.
* * *
Разумеется, такой важный человек как эмир Таназара, не мог идти пешком (хотя с дорогой от дома мистера Фогга до ворот Анир как-то справился), а потому ему привели лошадь.
Коня выдали и юному джилаху, который взобрался в седло без посторонней помощи, но чувствовал себя там не очень уютно. Анир же сидел на коне так, словно в седле родился. Его сопровождали сорок солдат шейха Уссема, и их продвижение по Рександретте сопровождалось шепотом и вспыхивающим в окнах светом. Однако никто из жителей не осмелился выйти на улицу.
За отрядом Анира следовала стража квартала – на почтительном расстоянии, однако ближе ружейного выстрела. Капитан дель Конти остался на стене – хотя солдаты Уссема покинули площадь и отправились во дворец, капитана стражи это не особо успокоило. А может, он был не в настроении из-за того, что продул Элио в ставках на поединок.
Дюжина монет приятно грела карман юноши, но в остальном он был рад, что это представление наконец завершилось. К тому же он беспокоился об Уикхемах, мистере Фогге и жене Анира. Что, если она и ее ребенок не выжили, и пылкий эмир тут же обратит свою ярость против тех, кто не сумел ей помочь?
Наконец они добрались до дома мистера Фогга. Там горел камин и светильники на стенах – благодаря выбитым дверям и окнам, свет заливал улицу и садик вокруг.
Анир натянул узду и велел офицеру Уссема:
– Пошли в город за плотниками и мебельщиками. Пусть явятся сюда к утру и вернут все, как было. Скажи, что за все платит эмир.
Офицер поклонился и тут же отослал с поручением двух солдат. Анир же спешился, помог слезть с коня джилаху и степенно направился в дом.
Мистер Фогг поднялся при виде своего гостя. Мисс Уикхем осталась сидеть, поглаживая холку медведя. Но в гостиной Элио заметил и еще кое-кого – личный врач эмира полулежал в кресле, прикрыв глаза. Его лицо и руки были умыты, но юноша уловил запах крови, исходящий от одежд доктора.
– Эй, – тихонько позвала Диана и коснулась руки врача. Он открыл глаза, увидел Анира и встал.
– Ну что? – спросил эмир.
– Всевышний благословил вас дважды, – ответил джилахский доктор, которого Элио разглядывал с растущим интересом. – У вас двойня – мальчик и девочка, отменно здоровые и крепкие малыши.
Анир поднял глаза к потолку и что-то прошептал, а затем с тревогой воскликнул:
– А Илса? Что с ней?!
– Она жива, хотя эти дети будут единственными в ее жизни. Драгоценнейшая Илса очень устала, но вместе с детьми ждет вас в спальне.
После этих слов монарха как ветром сдуло. Его личный врач устало улыбнулся, опустился в кресло и снова закрыл глаза.
Элио подошел к мисс Уикхем, ее брату и мистеру Фоггу. Диего тут же ткнулся мокрым носом в ладонь юноши, и джилах погладил медведя по голове. На лице негоцианта появилось почти умоляющее выражение, словно про себя он молился о том, чтобы это все оказалось дурным сном.
– Ну как вы? – спросил Элио.
– Неплохо, – ответила Диана. – На нас никто больше не нападал, что приятно, а консул – не этот Дзакконе, а какой-то другой, их тут целых три – прислал людей, чтобы вынесли тела.
– Но как же тут все удастся отмыть, – пробормотал мистер Фогг.
Видимо, в запале сражения и схватки с Дзакконе почтенный купец забыл о том, что в его доме находится человек, буквально превратившийся в медведя. Но сейчас мистера Фогга уже ничто не могло отвлечь от этой мысли, как и о том, каким же образом Диане удавалось отражать пули подкупленной стражи.
«Лучше бы ему об этом не думать», – обеспокоенно решил Элио и принялся рассказывать обо всем, что произошло у ворот Рександретты. Аудитория слушала его с большим интересом, даже врач открыл глаза и повернул кресло к юноше.
– Ну что ж, в целом все завершилось в нашу пользу, – изрек мистер Фогг, несколько взбодрившись. – Юный Анир всегда производил на меня впечатление крайне разумного молодого человека. Хотя, конечно, эти таназарцы из пустынь… – он покосился на двери: дом охраняли люди шейха Уссема.
– Не очень цивилизованные, – кивнул Романте. – Но мне кажется,