Первый шаг дался с трудом: тело отозвалось ломотой, в голове пульсировала боль. Но желание коснуться Скай было сильнее любого страдания, оно давало мне силы двигаться дальше. Я видел только ее глаза и стремился к ним, как заплутавший мотылек к свету.
Я предвкушал эту близость. Мысли согревали, рисуя картины счастливой совместной жизни. Я знал, что смогу подарить ей это счастье. В отличие от отца, я сдержу обещание вечной любви, никогда не предам.
– Сэм, сзади! – Резкий крик Стива вырвал меня из грез.
Обернувшись, я приготовился к обороне, но не успел. Неожиданно пронзила острая, обжигающая боль. Передо мной возникло искаженное злобой лицо Изабеллы. В ее руке – рукоять клинка, погруженного глубоко в мою грудь. От раны разлился нестерпимый жар, тело сковал озноб. В тот же миг Аксель бросился на Изабеллу, вцепляясь ей в горло и отталкивая от меня.
Я рухнул на землю. Боль была невыносимой, рана как будто раскрывалась все шире с каждым вздохом. Толстовка быстро пропиталась кровью, багровое пятно расползалось все шире. Я пытался сфокусировать взгляд, но перед глазами все плыло. До слуха доносились обрывки голосов – Стив и Скай склонились надо мной, кричали что-то, но я уже ничего не слышал.
Затуманенный взор пытался уловить очертания Скай: розовые волосы, хрупкие плечи… Но я не видел ее глаз. Не мог сфокусироваться, чтобы разглядеть цвет ее прекрасных глаз, которые имели свойство облегчать любую боль.
Мысли, точно кадры старой кинопленки, проецировали лицо Скай в моем сознании: нашу первую встречу, ее очаровательно недовольное выражение лица при случайных столкновениях, наш первый поцелуй, тепло ее тела, нежный голос, который вдруг пробился сквозь туман боли и достиг моего слуха.
– Сэм… прошу тебя, только не уходи… – Слезы Скай капали мне на лицо, словно пытаясь удержать меня от падения в бездну.
Вся жизнь проносилась перед глазами, оставляя после себя теплый след воспоминаний. Всплыло фото из маминого дневника: маленький Стиви на ее руках, никак не желающий засыпать. Я говорил маме, что очень сильно ее люблю, что никогда никому не дам в обиду, защищу от всех чудовищ, что прячутся в темноте. Но от одного чудовища уберечь ее так и не смог.
Картинка сменилась: летний день в лесу, пять лет назад. Одиннадцатилетний Стив на нашей первой совместной рыбалке. Он не ловит рыбу, даже близко не подходит к воде, сидит в тени дерева, перебирая струны старой гитары. Его лицо безмятежно. А я, довольный, закидываю удочку, уже зная, что, как только поймаю рыбу, брат попросит отпустить ее обратно в воду.
– Брат, держись! – Голос Стива прорвался сквозь пелену воспоминаний, но я не видел его. Передо мной плясали бесформенные силуэты, покачиваясь на фоне звездного неба. Силы покидали меня, дышать становилось все труднее, каждый удар сердца отдавался в груди, будто последний.
Внезапно воздух наполнился знакомым ароматом ягодно-пряных духов Скай – казалось, рядом открыли флакон ее любимого парфюма. Я жадно вдыхал этот родной запах, стараясь хоть немного унять чудовищную боль. Образ Скай стал почти осязаемым. Она была без ран и синяков, ее волосы – чистые и блестящие. Она смеялась, увлекая меня за собой в лабиринт стеллажей университетской библиотеки, где мы прятались от посторонних глаз. Прижавшись спиной к старым книгам, она притянула меня к себе.
– Обещай всегда быть со мной, – прошептала она, боясь нарушить хрупкую тишину.
– Обещаю, – ответил я, касаясь ее губ.
Но стоило мне отстраниться, как видение исчезло. Я остался один в темноте, поглощенный мраком. Ломота в груди вернулась с новой силой, возвращая меня в реальность, где мой взгляд цеплялся лишь за безразличное ночное небо.
Я понимал, что это конец. Моя жизнь оборвется здесь, в лесной чаще. Мечты о беззаботной светлой жизни рассыпались в прах. Холодная сталь в груди – вот мой удел. Удел того, кто жил гневом, местью и злобой. Все мои оправдания были лишь прикрытием слабости и бездействия.
Позади расплывчатых фигур возник сгусток белого света. Он менял форму, резал уставшие глаза. Постепенно проступило до боли знакомое лицо. Мама. Она стояла, словно сотканная из солнечных лучей, озаряя весь огромный темный лес. Ее лицо было счастливым, она улыбалась. Я так мечтал увидеть ее снова, почувствовать ее присутствие, и этот предсмертный миг принес неожиданное облегчение. По щеке скатилась одинокая слеза.
Боль исчезла. Клинок больше не жег, будто его и не было вовсе. Голоса стихли, мутные образы растворились. Я видел только маму, ее взгляд, полный любви и ожидания.
– Прости меня… – прошептал я с трудом.
Веки налились свинцом. Захотелось спать, провалиться в беспробудный сон, отдаться забвению. Я больше не чувствовал своего тела.
С надеждой встретить Скай когда-нибудь, в другом мире, закрыл глаза. Я буду ждать ее там, на той стороне, где мы наконец сможем быть счастливы. Ведь смерть – это всего лишь начало.
Эпилог
Скай
Для меня смерть не стала началом. В тот день она ощущалась концом. Непроглядным и пугающим. Каждую ночь я чувствовала скованность и жар, будто поднималась температура – но ее не было. Мозг безжалостно воспроизводил момент, когда веревки, впиваясь в кожу, все туже стягивали меня, приковывая к столбу. Я вновь оказывалась там – в аду. Именно так мне теперь виделся лагерь охотников. Жар, обжигающий кожу, и они – настоящие демоны, глумящиеся надо мной, смакующие мои боль и отчаяние. Есть мнение, что ада не существует, ведь у каждого он свой. Мой был найден. И я больше не желала туда возвращаться.
Вдохнув полной грудью, я ощутила насыщенный аромат леса. Свежесть хвои смешивалась со сладковатым запахом прелой листвы и влажной земли. Я неспешно шла по знакомой тропе, где каждый изгиб был родным. Это место всегда служило мне источником силы. Дорога к бабушкиному дому наполняла меня ощущением тепла и покоя. Говорят, человек сам выбирает свой путь, не зная, куда он его приведет. Но я всегда знала. Дорогая сердцу тропа вела туда, где меня ждали, где понимали без слов, где принимали такой, какая я есть, без осуждения и упреков. Я могла заблудиться где угодно, но всю жизнь эта дорога была для меня маяком в непроглядной тьме, указывающим путь