Клэр закрыла глаза и с силой потерла переносицу.
– Господи… Ладно, неси его куда хочешь. Вряд ли в таком состоянии он способен что-то сделать.
Софи робко улыбнулась, но Клэр в ответ лишь покачала головой и сжала губы в тонкую полоску. Разумеется, она была недовольна и растеряна, но Софи не собиралась оставлять живое существо на целую ночь в подсобке. Стараясь не касаться спины и крыльев, она осторожно подхватила сову на руки и понесла наверх.
Клэр больше не заговаривала с ней, а когда они разминулись в коридоре, так же молча зашла в свою комнату и заперлась на замок.
Софи хорошо знала характер Клэр – сейчас подруге необходимо разобраться с пережитым, разложить новые впечатления по полочкам и успокоиться, – но каждый раз, когда Клэр вот так уходила в себя и бросала Софи с ее переживаниями, появлялась легкая досада. Софи была уверена, что завтра Клэр соберется и сделает все, что в ее силах, чтобы помочь, но Софи нуждалась в поддержке прямо сейчас. Ей было тяжело оставаться наедине со своими мыслями, а Клэр считала, что если никто не может предложить четкий план по решению проблемы, то делиться переживаниями – это бессмысленная трата времени. Это была одна из немногих позиций, в которых они никогда не могли прийти к согласию.
Проходя мимо бабушкиной комнаты, Софи замедлила шаг. Может, оставить его там? На чердаке тепло, а еще это единственная комната, в доме, которая запирается на щеколду снаружи и к ней не нужно искать ключ. Ей хотелось помочь этому существу, но она справедливо опасалась: не каждый день увидишь человека, который превращается в сову. Однако зайти туда снова Софи не решилась, поэтому, захватив из своей комнаты плед, вернулась в гостиную и соорудила из него гнездо, чтобы уложить туда… сыча, если она не ошиблась. Довольно крупного сыча. Он приоткрыл свои огромные янтарные глаза и тихо щелкнул клювом.
– Отдыхай, – улыбнулась она, погладив пальцем взъерошенные коричневые перья. Сыч закрыл глаза и нахохлился, спрятав голову в складках пледа.
Убедившись, что он не умирает, а всего лишь уснул, Софи поднялась на ноги и посмотрелась в настенное зеркало. Такой уставшей она себя не чувствовала очень давно. Лицо серое и болезненное, под ногтями грязь, волосы растрепались, губы перепачканы подсохшей кровью. Пара часов показалась целыми сутками, за которые успело произойти слишком многое. Она могла бы лечь спать так, но грязь казалась осязаемой, почти зудела на коже. И Софи отправилась в ванную, надеясь, что вода очистит не только тело, но и беспорядочные мысли, от которых головная боль становилась просто невыносимой.
Сайлас открыл дверь прямо из дома босса на мостовую улицы в Сент-Ивори, залитую непривычным для обитателя Теневого города светом. Осеннее солнце было тусклым – оно едва выглядывало из-за густых облаков и почти не грело, но с непривычки глаза все равно болели.
Маскировка, которую он создал, была не самой умелой. Распознать ее смогла бы только опытная ведьма, а если верить боссу, новая хозяйка лавки была непосвященной, так что и волноваться не стоило. Но Сайлас все равно мандражировал, как перед важным экзаменом.
Когда-то он бывал в Сент-Ивори с наставником, но это было словно в другой жизни. Бредя мимо однотипных домиков, он оглядывался, и ему казалось, что с тех пор здесь ничего не поменялось. Те же аккуратные улочки, тот же влажный воздух с запахом речного ила и сосен, от которого волосы завивались на концах, а в носу начинало свербеть, и где-то на задворках разума всплывали светлые и чистые воспоминания, давно погребенные под мрачным пепелищем.
Сайлас завернул на нужную улицу и, скользнув в тень, тяжело привалился к стене. Бессонная ночь, проведенная за созданием маскировки, давала о себе знать. Сайлас не был посредственным колдуном, но иллюзии не входили в список его талантов. Хотя у этого имелась и другая причина: по большему счету дело было в недостатке мастерства. Возможно, если бы в свое время он учился усерднее, сейчас бы ему не приходилось пожинать горькие плоды своей лени, и он бы мог легко творить самые разные чары. Однако реальность такова, что после создания простенькой фальшивой личины ему хотелось лечь в кровать и проспать целые сутки. Наставник, если он еще жив, мог бы позлорадствовать, увидев его страдания. Сайласу давно не приходилось злиться на себя, как в юности, когда он был всего лишь подающим надежды адептом и еще имел право лениться, ошибаться и халтурить. Теперь же все это обернулось против него.
Из-за срочной необходимости достать для босса сову он не мог показаться в истинном облике, поэтому ради высшей цели приходилось страдать.
Двухэтажный красный дом с пристройкой в виде черной готической башенки стоял в небольшом отдалении от остальных домов, окруженный с двух сторон кленами, буквально отрезавшими его от остальной улицы. Над дверью не было вывески, и ничто не указывало, что это за место.
В задумчивости побродив у покосившейся деревянной ограды, Сайлас поправил висящую на нем кулем бесформенную куртку и потрогал лицо – там по-прежнему была плешивая щетина. Выглядеть он должен был как ничем не примечательный мужчина лет пятидесяти. И то, что чувствовал он себя просто ужасно, было даже на руку: чем большую неприязнь он вызовет, тем меньше к нему возникнет вопросов. Кто угодно захочет, чтобы такой человек поскорее отвязался, поэтому, если сова действительно все еще в доме, получить ее будет несложно.
Что-то вдруг коснулось его щиколотки. Сайлас посмотрел вниз и встретился взглядом с тощим серым котом, покрытым, как проплешинами, пятнами темной шерсти.
– Уйди! – шикнул он, пихнув кота в костлявый бок. Кот недовольно мяукнул, но отодвинулся.
Сайлас прошел мимо и поднялся на крыльцо, бегло оглядев ступени. Повсюду валялись испачканные кровью бурые перья, цветные осколки выбитого витражного окна, а у двери обнаружилась черная перчатка босса. Сайлас подхватил ее и спрятал в карман: опасно разбрасываться личными вещами на пороге у ведьм. Он провел рукой около двери. Помимо печати, от которой фонило магией, чувствовался флер ослабевающих защитных чар от любого, кто преследует дурные намерения – а намерения Сайласа были далеки от добродетельных. Плохо, но не критично. Возможно, он даже не почувствует их эффект. Все равно эти чары почти развеялись.
Он постучал, не рассчитывая, что ему сразу же откроют, однако всего пару минут спустя послышались шаги. Заговаривать с ним не