— Оставь меня в покое и забудь дорогу к этому дому. Это моя дочь. Ты не участвовал в её создании. Тебе нечего доказывать…
Я дёрнулась вновь, но Влад, казалось, только наслаждался моими попытками вырваться. Я плюнула этот спектакль. Во-первых, мне было больно и неприятно, что всё, чем я жила два года, оказалось всего лишь песочным замком, а во-вторых, диалог исчерпал себя и продолжать его, значит, время тратить. Владислав этого не понимал, он намеренно делал мне неприятно, чтобы посмотреть, как я была выкручиваться.
— Ты разрушил мою жизнь. Ты предал меня. Ты своей изменой перечеркнул всё. Просто уйди. Оставь мне хотя бы память… — на последнем слове почему-то мой голос дрогнул, а Влад наоборот сильнее меня прижал к себе, но, видимо, истерика, что копилась весь вечер, стала выходить из-под контроля, и я ударила носком балетки Влада по колену. Он охнул и разжал объятия. Я быстро отскочила к ступенькам подъездного крыльца.
Влад согнулся пополам и засмеялся. Я с опаской наблюдала за его неадекватной реакцией и поднялась на ступеньку выше. Подобрала букет.
— Аглая от меня так просто не сбежать…
Глава 11
Последние слова Влада холодом выморозили все внутри. Воздуха перестало хватать, и я нелепо распахнула рот, но тут из-за угла дома появился сосед. Толичка покачал головой и подпихнул меня в бок.
— Поднимайся уже, невезучая. Ничего этот паяц тебе не сделает, — Толичка фыркнул и пропустил меня впереди себя, а зайдя в квартиру, первым делом наябедничал:
— Валерия Ивановна, тут снова этот болезный объявился! — из-за двери соседки сначала вынырнула Аделаида и, подбежав ко мне, повисла на шее, шепча на ухо, что сегодня в садике… Только потом вышла Валерия Ивановна и покачала головой.
Ниночка и Варвара, две сестры, что занимали угловую комнату, тоже вышли на крик, и Варя, которая обожала кружевные платья и волосы кудряшками, а ещё работала официанткой в ресторане французской кухни, уточнила.
— Надеюсь, Толичка подышал на него и тот упал замертво, — при этом у Варвары, которая внешностью обладала ангельской: светлые волосы и правильное кукольное личико, так злорадно прозвучало последние словно, что её сестра заметила:
— Вот дурная ты, Варя. На него не дышать надо было, а сразу в ментовку звонить и жаловаться, что снасильничать хотел… — Нина была преподавателем русского языка и литературы, а ещё брала репетиторство, поэтому почти всегда была занята, но даже от неё не ускользнула история моего расставания с Владиславом. В противоположность сестре Нина была брюнеткой с более кряжистой фигурой, которую часто скрывала под бесформенными платьями тёмного цвета, как вдова какая-то. А ещё я знала, что иногда Нина читает современные любовные романы и мечтает однажды написать свой.
В коммунальной квартире был один недостаток: как бы вы ни хотели что-то утаить от соседей, они рано или поздно становились родственниками, с которыми всё же стоило делиться. Так, например, я знала, что Толичка переехал в коммуналку после развода и того, как жена отсудила у него часть квартиры. Сестры Колосковы, как и я, приехали из маленького городка и купили одну комнату на двоих. Варвара мечтала съехать хотя бы на съёмную, потому что хотела хорошей жизни, но понимала, что платья модные сможет позволить себе изредка. А Нина хочет замуж, причём не за физрука, а за министра образования. Валерия Ивановна продала свою трёхкомнатную квартиру и дала двум сыновьям на первоначальные взносы, а сама переехала сюда, в комнату, которую купила на оставшиеся деньги.
А вот пятая комната принадлежала Марку. Он не жил здесь и вообще появлялся раз в год, сверять счётчики и проверять наследственное имущество от троюродной тётки. Он всё хотел продать комнату, и одно время Нина думала её купить, но потом что-то не сложилось, и в итоге пятая комната так и стояла закрытой. Марк работал сценаристом на одном из каналов, но очень часто жил за границей, потому что пандемия сделала своё дело и многие профессии перешли на удалёнку.
Полвечера квартира гудела о недобросовестности и бессовестности Владислава, а я сжимала зубы и старалась затаиться. Аделаида станцевала мне разученный в детском саду танец, спела песенку с утренней зарядки, а потом попросила мультики.
Поздно ночью я лежала и смотрела в потолок. Мне хотелось понять, что от дочери нужно Владу, ну не донора костного мозга же он ищет, правда? А ещё было какое-то противное липкое чувство — разочарование.
Уснула я далеко за полночь и весь следующий день бродила на работе сомнамбулой, но звонок из детского садика заставил взбодриться:
— Аглая, добрый день, это Мария Викторовна, — нервно и быстро затараторила воспитательница Аделаиды. — Что-то странное сегодня происходит. На прогулке к Иде подошла пожилая женщина и стала рассказывать, что она её бабушка и отведёт к папе. Хорошо, что через забор и что я быстро заметила…
Я бежала в детский садик с такой скоростью, которую не развивала на уроках физкультуры никогда. Я сначала бросилась к начальнице, но как только Наталья Владимировна поняла, в чём дело, порывалась ехать со мной, но я вовремя заверила, что не стоит.
И вот, пропикав пропуском, я залетела на территорию садика и поспешила в группу. Второе здание, третье крыльцо. Воспитательница была сама бледнее мела и, видимо, боялась, что я начну скандалить, но я стала расспрашивать подробности.
— Ида каталась на коне, который в левом углу детской площадки, и вот тогда женщина… Нет. Не бабушка, просто женщина лет пятидесяти пяти, шестидесяти, стала её подзывать, что она её бабушка. Это нянечка услышала, быстрее отвела Иду в центр площадки, и мы стали заводить детей в группы.
Внешность обычная, и она мне ни о чём не говорила. Но, судя по контексту приходила мать Влада, и если это так…
Почему он прицепился к нам? Что мы с Аделаидой ему сделали? Зачем он носится со своим никому не нужным отцовством и ещё мать свою приплёл. Господи, а на что она вообще надеялась? Вся территория садика под камерами, да и выйти ребёнок сам не может со двора. Везде забор по периметру.
Я потёрла лоб и присела на лавочку в раздевалке.
— Я могу забрать Иду?
Однозначно день сегодня не удался, и на работу