Дорога до дома была быстрой, потому что на такси. Аделаида крутилась и спрашивала, почему так рано домой, я талантливо врала, что получила выходной. Ида кивала и поворачивалась к окну.
А дома…
— А мне кажется, надо написать на него заявление о преследовании или изнасиловании, — высказывала свою ценную идею Ниночка и вытаскивала из холодильника ванильный сырок и печенье. Я уныло ковырялась ложкой в своём борще и краем глаза присматривала за Аделаидой, которая, успев уже пообедать, развлекалась с кукольным домиком на детском коврике.
— А я думаю, надо его заставить страдать, — с придыханием сказа Варя, от которой я этого никак не ожидала, романами любовными у неё всё же сестра увлекалась.
— Зачем? — ворчливо уточняла Валерия Ивановна и забрасывала почищенную картофелину ну в тазик с водой.
— А он пострадает, поймёт, какая Аглая, и замуж позовёт, и переедут они в двухэтажную квартиру…
На Варвару все посмотрели как на дуру. Даже Толичка, который сегодня был в отгуле и поэтому развлекался в ванной — менял смеситель. Толичка почесал заросшую щетиной щеку разводным ключом и, плюнув под ноги, фыркнул:
— Дура!
— Ещё какая, — поддакнула Нина и подсунула Аделаиде печеньку. Дочка повертела её в руках и попыталась скормить кукле. Кукла противилась и сыпала крошками себе на платье. Все заворожённо смотрели на это, пока Валерия Ивановна не произнесла ужасную фразу:
— А может, действительно пусть знает, что он отец…
От одной мысли, что Влад будет иметь хоть какие-то права на дочь, внутри всё сжалось. Я отодвинула тарелку с супом и постаралась не вернуть содержимое желудка на стол. Ладони вспотели, и ложка, которую я продолжила держать, чуть не выскользнула из пальцев. По спине пробежал озноб. И я помотала головой.
Просто посмотрите на Влада? Ему ребёнок только как факт нужен. Я с ума сойду, если он начнёт забирать Иду на выходные или водить в садик. Он не знает Аделаиду, он не сможет с ней общаться, а она не будет понимать, что происходит, и из-за этого начнёт нервничать и плакать. А её слёзы… Мне так страшно, когда Аделаида плачет…
— Хотя он бы алименты платил, — резонно заметила Варя, уходя в свою спальню.
— Не нужны никакие алименты, — поддержала меня, сама того не зная, Ниночка. — Они копейки бросают как подачки, а бедные матери должны ещё и отчёты делать по ним.
Ниночка знала это не понаслышке. В её классе было предостаточно детей, которые воспитывались без отцов, и из-за этого на родительских собраниях, когда речь заходила о том, кто может поможет подвинуть шкаф или повесить новые люстры, всегда отдувались несколько отцов, которые случайно перепутали класс с гаражом. Ну ещё и Толичка. Он безотказно помогал Нине с классом, Варваре с покупками, Валерии Ивановне с мешком картошки и мне с Аделаидой.
Хоть Толичка и любил выпить, но человеком он был хорошим. И вообще, все наши жильцы были хорошими, правда, со своими тараканами.
Утром следующего дня мы с Аделаидой отчаянно опаздывали в садик. Ида с утра была не в духе и закатила истерику сначала о том, что хочет остаться с бабушкой Лерой, потом, что платье жёлтое не нравится, дальше ей надо было обязательно взять с собой улитку на колёсиках и вести её по асфальту или газону.
Дело в том, что утром Аделаида идёт в садик с моей скоростью, то есть мы почти всегда опаздываем, а вечером должны идти домой с её скоростью. Это значит катить улитку на колёсиках по земле, смотреть на червяка, который побелел от воды в луже, и кататься на качелях. И мы обе принимали эти правила игры. Только вот мне не всегда удавалось выполнить свою часть уговора, потому что временами Аделаиду забирала Валерия Ивановна, а иногда мы ехали на такси, поэтому ничего удивительного, что за два дня без принадлежащей Аделаиде дороге до дома, с утра меня настигла кара небесная.
— Точно вечером будем гулять? — недоверчиво уточняла Ида и застёгивала ремешок балеток. Я кивала, целовала сморщенный носик и провожала в группу. А выйдя с территории садика, нелепо замерла, увидев женщину, которая вылезла из авто. Дойдя до меня, она сказала:
— Добров утро, Аглая. Надеюсь, мы можем поговорить по поводу моей внучки?
Глава 12
Ее звали Любовь. Просто Любовь. Без отчества, но на вы. И мы друг другу не нравились. Мать Владислава поджимала брезгливо губы и тонко намекала мне, что мое поведение не всегда уместно. Она вообще была из того вида людей, в которых голубая кровь по венам бежит.
— Доброе утро, Любовь. Мне неудобно. Я на работу опаздываю, — под ее взглядом я сразу ощутила, что на мне и футболка за пятьсот рублей и балеткам четвёртый год, и от этого у них уже местами кожа в потертостях.
— Я отвезу тебя на работу…
Мне не предлагали. Меня просто уведомляли.
— Не стоит. Здесь пешком быстрее, — я поправила ремень сумки и уже повернулась к тротуару, как вдруг сильная ладонь сомкнулась на моем запястье. Любовь смотрела на меня со семью презрения и разочарования.
— Нет уж. Раз заварила всю эту кашу, хотя бы объясни, чего хочешь…
— Любовь, — вздохнула я. — Я действительно ничего не хочу. Мне не нужен Влад, его Катерина с животом, вы, алименты, дни папы и прочее. Просто потому, что вы никакого отношения не имеете ко мне и моей дочери.
На меня смотрели с большим сомнением. А я сама не знала, куда провалиться, чтобы избежать очередного унизительного диалога, где мне будут говорить о моей неудачной жизни, ненужной беременности и вообще…
— Садись в машину, — строго сказала мать Влада, а я печально вздохнула. С неё станется приехать ко мне на работу.
Авто выехало с детсадовской парковки. Мне было неуютно. Как будто залезла в террариум со змеей. От Любови шло такими мощными волнами недовольство, что я зябко поводила плечами и кусала губы.
Мы никогда не находили общий язык. Любовь была слишком правильной. Для пятидесяти девяти у неё сохранилась идеальная точеная фигура и словно вылепленное искусным скульптором лицо. Светлые волосы не намекали на предательскую седину. А