Я уважала мать Влада за вот эту ее собранность, но и пугалась немного. Она никогда не повышала голос, но была безумно авторитарна в своих желаниях.
— Почему ты не пошла на аборт? — спросила Любовь, когда машина остановилась на парковке возле салона.
— А почему я должна была это делать? Мое тело — мое дело, — я нарочито небрежно пожала плечами и сложила руки на груди.
— Потому что ты ушла от моего сына…
— Это ваш сын ушёл от меня, успев напоследок ещё и изменить, — выпалила я дерзко. А Любовь замолчала, побарабанила пальцами по рулю.
— Все совершают ошибки. И если уж ты со своей захотела жить, могла бы хотя бы рассказать о ней.
Меня больно укололи слова про то, что мой ребёнок — ошибка.
— Я поняла вашу позицию. Но все же это мое решение, моя жизнь и мой ребёнок. Со своим разбирайтесь сами… — я схватила ручку двери и резко вылезла из машины. Любовь вышла следом и небрежно спросила:
— Сколько ты хочешь, чтобы я больше не слышала ни о тебе, ни о твоём ребёнке? — она открыла сумочку и вытащила телефон.
— Я ничего не хочу. Просто прекратите меня преследовать. У вас Катерина скоро родит. Давайте с ней как-то общайтесь, — я сделала шаг в сторону тротуара, но меня догнали злые слова.
— Мы бы и общались, если бы Влад не узнал, что у тебя есть ребёнок.
— Я, по-вашему, за ним бегала с этой новостью? — я обернулась и уставилась в прозрачные, как речной лёд, глаза.
— Нет, но теперь ему на все плевать. Он собрал вещи и съехал из их с Катей квартиры, а на мои убеждения кричит, что это мы его вынудили тебя бросить, предать и вообще… ему никакой другой ребёнок не нужен, кроме твоей дочери.
Я словно налетела на стеклянную стену. Меня пробила дрожь, потому что то, что сейчас говорила Любовь, вообще никак не вязалось с недавним появлением Влада у меня дома. Что его бросает из стороны в сторону? Чего он хочет? Пришёл ко мне, искупал в дерьме, сходил к Катерине, бросил ее…
Для чего?
Я потерла переносицу, стараясь переключиться с темы бывшего на себя и свою дочь. Мне должно быть полностью безразлично, что там у Влада в жизни творится, с кем он расстаётся и чего хочет. Но почему так обидно было, что решающий шаг он сделал только сейчас, а не несколько лет назад, почему тогда он не пошёл за мной, не стал замаливать измену. Я бы простила, почти точно уверена, что простила, а сейчас…
Любовь подошла ко мне и сурово поджала губы.
— Ты же видишь, что он творит? Ты же понимаешь, что совсем не пара ему. Катерина из хорошей семьи. У неё отец прокурор. И ты… Девочка из глубинки. Какая ты для него партия?
Будь я на несколько лет младше, я бы заплакала от обиды, потому что это неприятно, когда тебя оценивают по связям родителей, но сейчас я сама стала матерью, и мне было глубоко фиолетово какого мнения обо мне Любовь. Пусть только не лезет больше.
— И дочь твоя… — Любовь взмахнула рукой, чем вызвала во мне новую волну злости. — Я уверена, она чудесная. Для каждой матери ее ребёнок чудесен. Но ты пойми, лучше бы она просто оставалась только твоей дочерью. Я помогу. Деньгами? Или связями? Что тебе нужно?
— Мне ничего от вас не нужно. Просто оставьте меня в покое, — попросила я. Но мою просьбу восприняли как кокетство, поэтому следующая реплика заставила поёжиться.
— Гордость почему-то сейчас синоним глупости, — Любовь усмехнулась, показывая идеально ровные зубы. — Но ты все же подумай, потому что в противном случае… Разве тебе неизвестно, сколько всего можно сделать, чтобы сбить спесь с таких, как ты?
Глава 13
Я выдохнула и хотела закричать в потолок.
Чёрт.
Это просто полный провал. Весь день провал, абсурды и сюр. Сначала мать Влада, а теперь касса не сходится. Я ненавидела брать выходные, потому что тогда мастера или начальница сами делали расчёт, и в кассе наступал полный Армагеддон. Моя сменщица фыркала, потому что приняла уже со вчерашнего вечера вот это безобразие и теперь не понимала, почему я бешусь.
Проклятье.
Вот нельзя никому доверять.
Я почесала лоб и ушла в подсобку, заварила себе чай и маленькими глотками стала пить. Боже, это должно когда-нибудь кончиться. Просто обязано. Возможно, когда Влад поймёт, что своими нелепыми желаниями натворил, разворошил почти осиное гнездо, и я должна теперь страдать от укусов мелких противных насекомых.
Было желание позвонить ему и долго кричать в трубку о том, какой он дурак. Но я останавливала себя, кусала губы и терпела, пока дверь подсобки не открылась и на пороге не появился Илья. Мы замерли. Я зажимала в руке чашку с чаем, он — папку с документами.
— Добрый день, Аглая, — медленно произнёс он. — Рад видеть, хоть и не ожидал.
Я приподняла бровь, собираясь уточнить почему, но потом вспомнила, что вообще-то сегодня выходная и быстро произнесла:
— Добрый, я просто по делам заскочила…
— Ну раз так… — Илья склонил голову к плечу и улыбнулся одним уголком губ. — Вы же всё равно сегодня не работаете, может, тогда съездим пообедать?
Я закусила губу, прикидывая: чтобы сегодня совсем день пошёл под откос, недостаточно только неудачного свидания. Подумала и решила, что чему быть, того не миновать. Поэтому кивнула. Быстро пробежалась по счетам, которые все не хотели становиться правильными, и уже через полчаса мы с Ильёй вышли из машины напротив небольшого уютного ресторана с открытой террасой.
Разговор не клеился. То есть что-то стандартное звучало про погоду и удивительные брускетты, но не более. Я чувствовала себя не в своей тарелке, потому что за последнее время отвыкла ходить на свидания, а те, что были у нас с Владом, не были похожи на нормальные. Мы могли закупиться сэндвичами и на пледе есть их в ближайшем парке. Или вот однажды устроили чаепитие в кабинке колеса обозрения. А ещё Влад мог часами рассуждать на дурацкие темы, а мне было весело, и я поддерживала любой идиотизм.