Я все ещё смотрела на Илью, не понимая, что натворила, что сама своими руками вырезала счастье из сердца. Похоронила в безымянной могиле любовь.
И я бежала до остановки, чтобы запрыгнуть в ближайший автобус, в котором душно пахло сыростью. Хотела забыться, глядя на проезжающие мимо машины в слезах дождя. Заморозить себе все внутри лидокаином, чтобы не ощущать бездонную пустоту, которая утягивала сердце в свои глубины, навеки упокаивая его там.
Слишком быстротечный роман, слишком много разочарования, чтобы можно было рискнуть. И будь я одна, я бы рискнула, но проверять реальность чувств вместе с ребёнком это в высшей степени глупо. И я не хочу даже представить, что Илья мог бы оказаться предателем, потому что это больно — наступать на одни и те же грабли дважды.
Сердце билось слишком рвано, словно кровь застыла в венах и ему приходилось прикладывать все свои силы, которых и так немного, чтобы просто, хотя бы рывками, заставить циркуляцию не прекращаться.
До коммуналки я добралась ближе к девяти и долго стояла в подъезде, отжимая волосы и поправляя промокшее платье. Сырой город вытащил из меня всю жизнь, вложив внутрь обрывки разговоров незнакомцев, соль на губах от слез и одиночество.
Я не могла отрешиться и стереть из памяти вопрос Ильи: «Ты не хочешь быть со мной или хочешь быть с ним?». Он словно та старая кассета с зажёванной пленкой звучал, звучал… И я не могла нажать на «стоп».
В дверях меня встретила Валерия Ивановна. Она долго сетовала, что я себя совсе не берегу и как вообще в такую погоду можно без зонта. Но я его просто забыла в машине Ильи. Ида пристально рассматривала меня в такси и ничего не говорила, прижимала Барби к себе и временами наблюдала за дорогой. В квартире Влада все слишком сильно напоминаемо о нем, и я решила, что пора это все прекращать. Не стоило вообще подпускать его к Аделаиде, но обстоятельства, которые играли не в мою пользу, вынудили поступить так.
Или это я сама?
Сама я, которая так устала все тянуть на себе, просто позволила передышку — пусть и сомнительную помощь Влада.
Сердце продолжало биться в груди, но я слишком механическими движениями для живого человека раздевалась, отогревалась в ванной, хотя больше просто плакала, опустившись на колени под горячими струями воды. А мочалкой хотела содрать с себя кожу, которая пропиталась прикосновениями Ильи. Ида пару раз несмело заглядывала ко мне, но в эти моменты я делала счастливое лицо, чтобы не расстраивать дочь, хотя она чувствовала мое настроение и тоже была излишне тихой. А может, просто расстраивалась, что Влад сегодня не приехал. Аделаида таскала за собой плющевого зайца, который был одного с ней размера, поэтому периодически длинные уши его волочились по полу.
А на ужин был вчерашний плов. Аделаида выковыривала из него барбарис и складывала на салфетку, а после, тяжело вздохнув, попросила компота.
Все в этот вечер было слишком печально. Даже мой чай, который призван был успокоить, ни черта не помогал, а ещё я все никак не могла согреться. Стояла, смотрела в затянутое рыхлыми облаками окно, в котором не рассмотреть было города, умытого дождем и укутанного туманом. Где-то там, внизу, я знала, что лужи разбиваются кляксами от проезжающих по ним машин, а люди, которые спешат домой, стараются как можно быстрее пересечь проспект и не оказаться облитыми грязной водой. Возможно, даже кому-то нравился этот дождь. Он звал укрыться в теплом доме, вытащить из закромов старый женский роман и насладиться меланхолией.
Решения всегда давались мне с большим трудом. Те, что касались личной жизни. В заварнике наконец-то распустится цветок зелёного чая, и я дрожащими руками налила напиток в чашку.
Взяла телефон, который молчал.
Набрала знакомый номер.
— Алло, Влад…
Глава 46
— Аглая, говори быстрее, мне некогда, у Кати схватки начались…
Слова острыми клинками врывались в сердце, и я, не зная, что сказать, молчала в трубку. Решиться всего лишь на одну фразу, сказать, что дальше так не может продолжаться.
— Влад… — тихо прошептала я, борясь со страхом и тут совершить неправильный выбор. Лишить не только себя Ильи, но и Иды отца.
— Что ты мямлишь, говори, что хотела, — резко оборвал меня Влад, и я поняла, что свой выбор он сделал. Возможно, мать, может быть, память или сожаления не давали ему просто взять и забить на тот факт, что у него есть дочь. Не знаю. Но Владислав сделал выбор и сейчас демонстрировал мне его во всей красе. Из желания убедиться, что поняла его правильно, я выдала внезапную ложь.
— У Иды температура… — голос мой был безжизненный и лишённый эмоций. Аделаида, услышав собственное имя, выглянула из спальни и скорчила недовольную моську.
— И ты что не знаешь, что делать? — недовольно уточнил Влад.
— Мне страшно…
— Аглая, прекрати, сама же понимаешь, что я не могу приехать, — начал ещё сильнее раздражаться Влад.
— У твоей дочери температура, — жёстче и чётче произнесла я, чтобы добиться от Влада честного ответа.
— Ты мать. Сделай что-нибудь, — голос в трубке стал нервозным, с нотами первых признаков бесконтрольной ситуации для Влада.
— Что?
— Откуда я знаю? Купи лекарства, вызови скорую, делай!
— Иди нахер, Влад, — рявкнула я и бросила трубку. Телефон проскользил по гладкой поверхности стола, а я зажала рот руками.
У меня никогда не было выбора: счастье Иды с родным отцом и мои отношения с Ильей. Просто потому что первого не существовало. Влад играет сейчас, то есть играл, пока у него было время и не было других дел, а я принимала за чистую монету его привязанность, его чувства к дочери.
Чертов придурок.
Предатель.
Люди не меняются. Влад все тот же человек, который по щелчку пальцев ставит свои интересы выше чьих-либо, а я все та же дура, которая со своим страхом поверить — верила. И снова получила по носу.
Клокочущая злость поселилась в груди, и я в неконтролируемом