– В комоде! – выпаливаю.
Иришка распахивает ящик и тут же замирает, бледнея…
– Ир? – спрашиваю аккуратно.
Она протягивает руку, достает из комода красный кружевной лоскут, разворачивает…
Твою мать!
– Гоша, – хрипло спрашивает меня моя девочка, поворачиваясь. – Это что?
.
Глава 15
Георгий
Иришка дрожащими руками медленно достает из ящика и разворачивает женские трусы. Красные. Кружевные.
Но не это самое страшное!
Бельишко, наверное, размера шестьдесят последнего… Я даже в одежде такую женщину боюсь представить!
Бледнею, шумно сглатываю:
– Ира! Не мое, клянусь!
– Да уж, – она краснеет, быстро их сматывает в комок, бросает в ящик, словно боится обжечься. – Видно, что не твой стиль! Да и великоваты тебе будут!
Выпаливает эту чушь и несется к двери.
– Ира!
Бросаюсь наперерез.
– Ира!
– Слушай, я тут что-то себе придумала лишнего, – выставляет предупреждающе ладонь, отворачивается, но я замечаю в глазах слезы.
– Ира! – ору и падаю на колени, хватая ее за ноги. – Клянусь, не мое! Мы здесь вдвоем с Никитичем живем!
– С кем? – обалдевает она. – Здесь? Как? – ее взгляд выражает крайнюю степень недоумения.
– Ир, – хмурюсь. – Ну мы оба охранники, мы договариваемся, чтобы смены были вразнобой, – шмыгаю носом типа смущенно. – Он в день, значит, я в ночь…
– Да? А сегодня как будете? – она не верит.
И правильно делает!
– Сегодня матрас надувной достанем, – произношу упавшим голосом, – ну или он на объекте останется…
Замерла.
Стоит, хмурится.
Раздумывает.
– Почему сразу не сказал? – спрашивает тихо.
– Постеснялся, – отзываюсь также. – Решил, что примешь за какого-нибудь нищеброда, а нам просто так удобно, Ир, – начинаю с жаром доказывать. – Я хорошо зарабатываю, честно! – в этот момент я понимаю всю абсурдность ситуации, вскакиваю на ноги.
– Так! – категорично отстраняет меня она. – Мне, между прочим, тоже еще надо кое-то заработать! Ты это… Давай… Курицу свари и выздоравливай. Она и при вирусе, и при отравлении хорошо пойдет. А я поеду. А то мало ли какие еще тут сюрпризы меня ждут…
– Ириш, – тяну почти умоляюще.
– Гош, мне, правда, пора, – берется за ручку двери, вздыхает. – Если хочешь – напиши мне потом. Телефон я тебе вернула.
– Спасибо, – отвечаю с жаром и…
Ничего не могу с собой поделать!
Сгребаю ее в объятья и прижимаю к своей груди!
Я хорошо зарабатываю, Ир! И эти трусы действительно не имеют ко мне никакого отношения! Блин! Что я творю?
– Так… – опускает лицо и при этом утыкается носом мне в ключицы.
Черт… Какая же ты манкая, Иришка!
– Ты мне вирусы тут не разноси, – не дает себя поцеловать, но из объятий не вырывается. – Давай… Пиши… И… – становится на носочки, прижимается губами к моему лбу. – Померяй все-таки температуру…
.
На работу прилетаю злой, как черт!
– Никитич! – ору, кажется, на весь этаж. – Где этот старый китобой?
Мужики переглядываются, ухмыляются, но стараются на пути у меня не попадаться.
– Андрей Никитич, – вызываю по служебному телефону. – Зайдите, пожалуйста.
Идет ко мне в кабинет он, наверное, минуты три… С половиной… Любитель мягонького…
– Пожалуйста, пожалуйста, – растягивая слова, заявляет мне он с порога.
– Что? – рычу.
– Ну ты ж позвал меня поблагодарить? – ухмыляется. – Девчонка твоя вон в зал вернулась… Раскрасневшаяся, смущается… На прораба орет, правда, шо тот сапожник, но так ниче… Приехала, растроганная!
– Никитич, – стискиваю зубы. – Расскажи, пожалуйста, дорогой, нафига ты у себя дома женские трусы держишь?
Мой начальник СБ бледнеет, распахивает глаза, хватает ртом воздух…
– Что? Куда полез?
– Я? Никуда! – вскакиваю. – Она градусник искала! Открыла комод, – взмахиваю рукой. – Верхний ящик.
– Точно только верхний? – испуганно спрашивает совсем еще, оказывается, не старый охранник.
– Точно, – смотрю на него подозрительно.
– Фу-ух, – выдыхает он, и на лице проступает явное облегчение. – Ключи давай!
– Держи! – протягиваю ему комплект. – Спасибо, конечно, – выдавливаю из себя. – Но сюрпризы у тебя, блин…
– А ты, чтобы без сюрпризов, не ври девке! – вдруг наезжает на меня Андрей Никитич. – Добром не кончится.
– Да я, блин… – тру лицо. – Ты прав, – вздыхаю. – Я и сам думаю уже, что надо сказать…
– Давай, давай… А то дальше только хуже будет… – кивает мой, как выяснилось, очень опытный в этих вопросах, начбез. – Точно папочку на нее не собрать? Так… Хотя бы биографию посмотреть?
– Точно! – фыркаю. – Мне без всяких папочек кажется, что я всю жизнь ее знаю…
– Ну-ну, – улыбается. – Дело хорошее…
– Давай, Андрей Никитич, – пожимаю руку своему не в меру ироничному сотруднику. – Мне еще поработать надо.
– Это да! – тянет он, выходя. – Это надо… Ты только того… Помалкивай!
Дверь захлопывается, но тут же снова открывается.
– Ну чего ты забыл? – спрашиваю я, не отрывая глаз от монитора. – Не лазил я ни по каким ящикам и про трусы эти громадные никому не скажу!
– Это ты сейчас с кем говоришь? – вдруг слышу настороженный Серегин голос.
– А! Блин! Да неважно!
– Не-не-не… – настаивает он. – Про громадные трусы мне очень интересно!
– Так, – закипаю. – Ты поиздеваться что ли пришел?
– Нет! – с той же интонацией отвечает он. – Я, между прочим, пришел по поручению своей жены! На дачу тебя пригласить!
Глава 16
Ирма
– А рыба там во-от такая ловится!
У него горят глаза, и он выписывает вокруг меня круги! В прямом смысле слова! Уже и с этой стороны мне в лицо заглянул, и с этой…
А у меня все внутри сжалось.
Хочется, очень хочется.
Но эти трусы дурацкие… Какая-то обида в груди поселилась.
И…
Одно дело врать одному человеку, а другое – уже целой компании.
Он так своих друзей расписывает. Добрые, веселые, клевые, почти двадцать лет вместе! Ближе, чем некоторая родня!
Я вижу, что он их по-настоящему любит. И мне заранее стыдно.
Да.
Заранее стыдно.
Потому что я уже решилась.
Внутри себя я уже сказала “да”.
– Иришка, ну так хочется провести выходные вместе, – поставив бровки домиком вздыхает он. – Что мы с тобой как дети, все по паркам за ручку…
– Ты на что намекаешь? – возмущенно упираю руки в бока.
– Ни на что! – тут же выставляет ладони он. – Если хочешь, спать будем в разных комнатах! Даже можно в разных домах! Я могу в бане лечь!
– В бане? – и я вдруг вспоминаю как прадед, материн дед, топил баню…
Каждую субботу. И зимой, и летом. Даже, когда в дом уже завели воду и канализацию, этот старик в свои почти восемьдесят, кряхтя колол дрова, запаривал веники, придирчиво ворча выбирал масла…
– Ага, – моментально считал мое настроение Гоха, – в настоящей русской бане! С березовыми вениками! – подходит почти вплотную и добавляет