– Ну давай, колись, – толкает меня в бок Серый. – Кто она такая? Как в разговоре?
– Да у нас-то разговора было три минуты, – фыркаю, но улыбаюсь. – Она согласилась пойти со мной есть мороженое! В парк!
– Блин! – хохочет Серега. – Итальянское не покупай!
– Не-не! – заражаюсь его весельем. – Исключительно самый дешевый фруктовый лед! И цветы с клумбы!
Мой друг начинает заливисто ржать, чуть ли не до коликов в животе! Утирает слезы, всхлипывает!
– Не! А че! А ты знаешь, почему я Ленке полевые цветы таскаю? – смотрит на меня испытующе.
– Почему? Романтика?
– Потому что, когда наш старший родился, у меня денег не было вообще! Я на подгузники ему занял, а цветов в роддом не было, – Серый вдруг останавливается и становится абсолютно серьезным. – Вот вообще не было! Я тогда еду только Ленке покупал. Сам чай пил пустой литрами. И вот она рожает. А я встал в пять утра и почесал за город. Благо, июнь. Ромашек нарвал, еще какой-то ерунды фиолетовой, у кого-то молодой подсолнух сломал, – он шмыгает носом, вспоминая. – Я безумно боялся, что она этот букет у меня попросту не примет. Она мне ребенка родила, а у меня денег на цветы нет.
– Приняла? – спрашиваю, хотя заранее знаю ответ.
– Приняла, – Серый снова становится спокойным и улыбается. – Сказала, что это самые дорогие цветы в мире. И чтобы я ей дарил только такие. Вот и дарю! – смотрит на меня с вызовом. – Уже пятнадцать лет прошло, а я дарю! Еду за город, ворую с клумб… Куда деваться!
Хмыкаю, представляя Серого, отвлекающего бдительных бабушек у подъездов, чтобы цветов натырить…
Но за этой усмешкой я пытаюсь скрыть зависть.
Я тоже так хочу!
Вот хочу, блин!
Чтобы моя дама радовалась ромашкам… Ромашкам, которые я для нее сворую с клумбы!
Хочу и точка!
Эх…
Снова оглядываю себя.
Надо переодеться в простые джинсы.
.
Ирма
Елки…
В парк идти, нужно платье!
Так. Стоп… Подразумевается, что я на работе и жду начальницу!
И вообще! Эти девицы среднего уровня все время в джинсах.
Вон у нас есть одна штукатур в бригаде. У нее джинсы парадно-выходные и рабочие. Она приходит на объект и джинсы меняет на джинсы…
Черт!
Это что за звук?
Ой. Телефон!
Людка.
– Алло! Ну ты что, мерки сняла?
– Мерки? Какие мерки?
Она сейчас о чем? Я не собираюсь ничего шить.
– Ирм, тебе что, плохо? Ты на объект вообще выезжала?
– А! Блин! Сняла, сняла… Надо еще планы коммуникаций собрать, и можно начинать работать.
– Да-а… – тянет моя подруга расстроено. – Ты че-то совсем плоха… Слушай, у тебя там не депрессия?
– Да какая, блин, депрессия! – ору я в трубку. – Тут работы по горло.
– Ага! Ирм, планы коммуникаций у тебя в почте третьим письмом.
– Ой…
И сказать-то нечего.
– Слушай, – вдруг с неподдельным энтузиазмом принимается тараторить Людка. – Я тут, когда прилетела, пошла по набережной прогуляться, так тут, прикинь, дедок на картах гадает! Представляешь! Мужик! Толстенький такой, седой, ну классический пенсионер! Ему панамку, горбатый запорожец и…
– Люд, ты у заказчика-то была? – прерываю я восторги подруги.
– Да была, была! Короче, дедка этого все хвалят!
– Люд!
– Да чего ты на меня орешь? Я пойду на тебя расклад закажу! Вот! Хотела еще с тобой посоветоваться, но теперь точно закажу! А то ты там совсем плохая…
– Ничего я не плохая! Очень даже хорошая! – огрызаюсь. – Между прочим…
– Ай, подожди! Прораб! Дождалась! Все, пока, целую!
И она бросает трубку, прежде чем я успеваю ей сказать о предстоящем свидании.
Ну и славно!
Наверное, о таких вещах лучше не говорить.
Ну это же совершенно точно короткая разовая акция. Я же не буду строить серьезных отношений с охранником. Хотя! Вспоминаю его синие… Не голубые, а именно синие глаза. Широкие плечи, идеально сидящий на нем костюм!
“Эх, Ирма, – осуждающе говорю сама себе. – Вот всегда для тебя была важна картинка! Ты даже это в свою профессию превратила! Ты давай-ка попробуй узнать, что у мужика в душе! А между прочим, он заинтересовался тобой, а не твоими миллионами! Не этого ли ты просила у Мироздания?”
Так! Ладно!
Время, названное этим Гошей, подходит к концу.
Уже пора и в парк!
Глава 7
Ирма
– Я, вообще, больше всего люблю щербет, – он рассуждает почти натурально, но я-то вижу, что его просто-напросто цена вымораживает!
Сто двадцать рублей за шарик! Это и правда грабеж средь бела дня.
– Такой, знаешь, ягодный, – поворачивается Гоша ко мне, – он раньше был в бумажных стаканчиках и с деревянной палочкой!
– Точно! – смеюсь. – Я эту палочку всегда ненавидела! Бежала со всех ног домой и брала ложку.
– Ага! – расплывается он в широченной очень искренней улыбке, неизвестно что подтверждая своим “ага”.
– Слушай, – толкаю его в бок, – а он и сейчас есть.
– Да? Серьезно? – он, кажется, реально удивлен.
– Серьезно! – киваю. – Тут за углом “Копеечка”, пошли поищем!
Его глаза раскрываются до невероятных размеров, но он тут же приосанивается, довольно выпячивает грудь.
Приходится даже отвернуться, чтобы скрыть усмешку.
Бюджетный супермаркет встречает нас странным запахом в отделе заморозки и очередями на кассе.
Но Георгий смотрит на все восторженно, словно в музей попал.
Мороженое находим быстро.
– О! Смотри! “Эскимо”!
Боже! Да что ж за детская непосредственность. Он вообще в магазины ходит?
Еле удерживаюсь, чтобы не закатить глаза.
Действительно, “Эскимо”. На палочке!
Но покупаем мы, конечно, фруктовый щербет, который теперь выпускается в аккуратных пластиковых стаканчиках с ложечкой под крышкой.
– Я заплачу! – косится на меня мужчина. – Может, еще чего взять надо?
– Чего? – удивленно распахиваю глаза.
– Не знаю, – он почему-то краснеет и отворачивается.
Смешной! Пытается быть галантным!
Думаю, что если бы я была действительно уборщицей, то такое предложение, наверное, выглядело бы соблазнительно!
Еле сдерживаюсь, чтобы не схватить палку сырокопченой колбасы или какой-нибудь дорогой сыр.
Нет.
Пожалуй, до такого состояния в роль мы вживаться не будем.
Выходим из магазина в сторону парка. Медленно, чинно, чуть ли не под ручку. Идем. Молча.
– А где твой костюм? – спрашиваю я, лишь бы что-то спросить. – Ты в нем красавчик!
– Ну так это… – он вдруг краснеет. – А без костюма что, не нравлюсь?
– Совсем без костюма я тебя еще не видела, – игриво закатываю глаза. – Но в джинсах тоже хорош!
– Ну так вопрос времени! – довольно пыжится, но тут же отворачивается, как-то притворно кашляет.
Застеснялся что ли?
– Ну я это… – начинает рассуждать. – Я берегу его! Дорогой же…
– Хоть и с чужого плеча?