— Секрет, конечно, но тебе, как лучшему другу, скажу — меня сейчас будут примерять на роль главного подозреваемого в этом деле.
— Да иди ты, — в сердцах бросил он и скрылся за дверями нашего института.
А я через десять минут уже сидел в кабинетике, прокуренном и провонявшем задержанными гражданами, все в том же райотделе, из которого вышел час назад. Лейтенант Ашин оказался маленьким и шустрым блондинчиком, в котором я с трудом, но узнал одного из моих соседей по бывшему месту жительства. Он в соседнем подъезде жил и во дворе постоянно тренькал на гитаре, плохо, но громко. И назывался он, если не ошибаюсь, Вовчиком.
Вовчик не узнал меня или сделал вид, что не узнал, а просто приступил к опросу.
— Значит, ты встречался с потерпевшим вчера, верно? — поднял он от лилового протокола свои белесые, как плохо стиранное белье, глаза.
— Точно так, даже два раза, — подтвердил я и без лишних понуканий расшифровал ответ, — сначала сам зашел к нему в офис, это было до полудня где-то, а потом мы вместе пообедали, часа в два.
— О чем разговаривали? — продолжил бомбить меня Вовчик.
— О рекламе, товарищ лейтенант, — вздохнул я, — о чем еще могут беседовать два интеллигентных гражданина в наше время?
— А конкретнее?
— Предлагал ему… точнее организации, которой он руководит… разместить рекламу своей фирмы на крыше нашего дома.
— Так… — озадаченно почесал ручкой лоб Вовчик, — а что, так уже можно?
— Вполне, — не понял его изумления, — дом мы сами построили, создали в нем обслуживающую организацию, я ее председатель, стало быть, имеем полное право на распоряжение своим имуществом, в кое входит в том числе и крыша. Документы показать?
— Давай, — сгреб он бумаги в сторонку, а я выложил перед ним решение районной администрации и печать в желтенькой коробочке.
— Надо же, не знал, — лейтенант вернул мне все это и продолжил. — Ну хорошо, вчера вы побеседовали на этот счет — а сегодня-то какие контакты у вас должны были осуществиться?
— Да все те же самые, — продолжил я толочь воду в ступе, — сегодня Вадим Георгиевич должен был подписать договор на размещение оной рекламы на нашей крыше, о чем я ему и написал на пейджер…
— И почем сейчас стоить разместить такую рекламу? — задал Вовчик непрофильный вопрос.
— Начали торговаться с тысячи долларов в месяц, — честно ответил ему я, — а закончили на семистах…
— Наш райотдел тоже в принципе в неплохом месте расположен, — сообщил мне после небольшой задержки Вовчик, — так что…
— Если нужна консультация по рекламной деятельности, звоните сюда, — я быстро написал на клочке бумаге свои телефоны, — помогу, чем смогу, а теперь давайте уже закончим обязательную программу.
— Хорошо, — лейтенант спрятал мою бумажку в карман, — давай закончим. Тебе не показалось, что этот Папиков сильно загружен какими-то проблемами?
— Чтоб вот так совсем сильно, не показалось, проблем-то у нас у каждого сейчас много, но что некоторая загруженность имела место, да… — ответил я.
— Ладно, подпиши протокол словами…
— Я знаю, с моих слов записано верно и так далее, — перебил я его, — еще чем-то я могу быть полезен?
— Свободен, — буркнул Ашин, так и не выдав, что знает меня еще с доперестроечных времен, — если что-то вспомнишь, вот тебе моя визитка, — и он протянул мне прямоугольник с фамилией и двумя телефонами.
— Ты меня не помнишь? — неожиданно для самого себя выдал я такую тираду, — дом номер восемь на Кирова…
— Неа, — помотал он головой, — никогда там не жил.
Ну и ладно, подумал я, не хочешь признаваться, не очень-то и хотелось, будем жить дальше. А путь-дорога моя от районной ментовки до автобусной остановки пролегала по улице Провиантской. О, вспомнил я, здесь же работает девочка Леночка, с которой мы так удачно провели время не далее, как позавчера. А почему бы и не навестить Леночку. Раз уж я все равно мимо иду.
Я вспомнил этот дом, он нарисуется через десять примерно лет в классической ленте товарища Балабанова про лихие девяностые, тут будет логово незадачливых бандитов Корона, Балы и Баклажана… надо ж, и вход прямо туда же, куда заходили Панин с Дюжевым в финале. На втором этаже тут на одной двери висела табличка «Интернет-компания Джойстик», а за дверью сидела она самая, Лена Безуглова во всей своей красе.
— О, Сергуня, — расплылась она в улыбке, — какими судьбами?
— Тебя давно не видел, Ленусик, — сообщил я ей, — вот и решил навестить. Как жизнь?
— Бьет ключом, — ответила она, — причем гаечным. Кофе будешь?
— Буду конечно, если нальешь, — сел я на стул рядом с ее столом, — а Юрик здесь?
— Выехал куда-то… — ответила она, засыпая в два стакана растворимый Пеле, — сахар надо?
— Один кусочек, — сказал я, — ну или ложечку, в зависимости, в каком он у вас там виде…
— Кусочками, — она наклонилась к тумбочке с чайно-кофейными принадлежностями, выставив свой туго обтянутый зад на всеобщее обозрение.
— Ну ты красотка, конечно, — не смог сдержать своего восхищения я, — пять звездочек, если не все шесть.
— Я знаю, — горько усмехнулась она, — вот только в жизни это как-то не очень помогает.
— Ничего, — принял я из ее рук чашку с кофе, — жизнь, она как тельняшка, бывает светлая полоса, бывает не очень.
— Что сказать-то хотел? — спросила она, отхлебнув из своего стакана.
— Ты сегодня вечером что делаешь? — решился я на прямой приступ.
— Работаю, а потом домой еду…
— Завернешь, может, ко мне на Черняховского? Был бы конкретно рад.
— А почему нет? — улыбнулась она, — могу и завернуть — дома все равно никто не ждет…
— Окей… может, прямо сейчас и поедем?
— Не, Юрика все же надо дождаться, босс как-никак.
А Юрик и не заставил себя ждать, ворвавшись в дверь буквально через пару секунд после ее слов.
— Леночка, — сказал он с порога, — мне никто не звонил?
— Было два звонка, — профессионально перебросила пару листков в своем блокноте