И снова рыдаю, не в силах справиться с водоворотом эмоций.
Не понимаю, что со мной происходит. Это какой-то эмоциональный шторм, который швыряет мои чувства из стороны в сторону.
– Кажется, я схожу с ума, – жалобно всхлипываю, не замечая, что говорю вслух. – Совершенно не отдаю отчёта своим действиям. Будто не принадлежу сама себе.
– У тебя гормоны шалят. Поэтому психика реагирует перепадами настроения.
– Ты резко стал психологом?
– Прочитал статьи про беременность.
Внезапно понимаю, что мы затронули опасную тему, и напряженно сглатываю.
– То, что ты читал, меня не касается, – стараюсь говорить безразлично. – Ведь я не беременна.
И схватив одеяло, быстро закутываюсь в него.
– Я знаю правду. Знаю, что Палыч купил справку, и фактически аборта не было, – раздражается Максим. – Какой смысл каждый раз убеждать меня в обратном?
– Какой смысл? – психую, соскакивая с кровати. – Твоя мать практически силой тащила меня на аборт! И ей было плевать на то, что я не прохожу по здоровью. Последствия её не волновали!
– Так ты её боишься? – хмурится он, тоже поднимаясь на ноги. – Она к тебе на пушечный выстрел не подойдёт. Можешь не сомневаться.
– А я сомневаюсь, Максим! В каждом твоём слове сомневаюсь. Потому что ты предатель и лжец! А ещё безответственный эгоист. – Меня вдруг осеняет тревожной мыслью, и я паникую. – Господи... Из-за тебя мне придётся возвращаться в город и идти в больницу!
– Зачем тебе в больницу? – спрашивает Высоцкий, окидывая меня взволнованным взглядом.
– Чтобы сдать анализы, конечно, – выдаю очевидный ответ. – У нас был незащищенный секс. Мне только инфекций не хватало, которые ты насобирал по городу.
– Какие на хрен инфекции? Я чист!
– И я должна поверить на слово? – недоумеваю. – Если я что-то подхватила от тебя – это отразится на ребёнке. В ближайшие дни я должна сдать анализы и провериться.
– Тебе нельзя в город, – категорично режет он.
– Знаю. Но какие ещё варианты остаются?
– Сидеть здесь.
– Ты, видимо, мало статей читал, – складываю руки на груди. – Прочти о патологиях, которые развиваются у плода из-за венерической заразы. Я не собираюсь рисковать здоровьем ребёнка. Если вдруг...
– Я ни с кем не спал, – напряженно перебивает меня Высоцкий.
– В смысле?
Не понимаю, что он имеет ввиду.
– После тебя у меня никого не было, – звучит твёрдый голос. – Поэтому даже в теории никаких инфекций быть не может.
Смотрю на Максима так, будто у него выросла вторая голова. Хотя нет. Вторая голова не ввела бы меня в такой глубокий ступор и не заставила бы забыть о теме нашего разговора.
Открыв рот, часто моргаю, и мысленно проматываю слова Высоцкого в голове. Я правильно поняла – он утверждает, что последний секс у него был со мной? Ещё до расставания? До всех его попоек, публичных обжиманий и тусовок с легкодоступными девицами?..
Ну конечно!
Прикрываю рот ладонью, потому что из него вырывается глупое хихикание. Пытаюсь удержать эмоции, но они выходят наружу истеричным смехом. И я громко хохочу, утирая выступающие на глазах слёзы.
Это ж надо такое придумать! И каким надо быть мерзавцем, чтобы надеяться, что я куплюсь на этот бред.
– Знаешь… – выдыхаю, подавляя нервный смех. – У меня в голове просто не укладывается. Думаешь, я настолько дура, что поверю твоему вранью?
– Это не враньё. Я серьёзно.
– Хватит! – обрываю зло. – Лучше не продолжай. Твои слова – пустой звук!
– Но тебе всё равно придётся меня выслушать.
– Ты уже всё сказал. И я сыта этим по горло! Уезжай, слышишь? – мой голос срывается. – Тебе надо уехать немедленно! Позвони друзьям. Пусть они помогут с машиной и...
– Я не могу звать сюда знакомых, Вика. Это мы с тобой и должны обсудить. И не только это. Нас с тобой тоже…
– Нет никаких нас! – ощетиниваюсь. – Или ты забыл, что бросил меня? Ты сам всё испортил. Сломал! Растоптал!
– Потому что так было надо.
– А сейчас резко стало не надо? – усмехаюсь. – Это из-за беременности? Решил поиграть в заботливого папочку? Не получится! Это только мой ребенок, ясно? Ты не будешь участвовать в его жизни! Он никогда тебя не узнает! Никогда не будет называть тебя отцом и…
– Отличный план, – мрачно кивает Высоцкий, ввергая меня этим в шок. – Я и сам не хочу, чтобы наш ребёнок знал, кто его отец. Не хочу, чтобы ты рассказывала ему обо мне. Не хочу, чтобы он стыдился меня. Пусть лучше вообще не знает.
Сглотнув ком в горле, ошарашено смотрю на Максима и не понимаю, что происходит.
Он говорит странные вещи.
– Ты собираешься куда-то уехать? – озвучиваю внезапную мысль.
– Можно и так сказать, – усмехается он невесело. – Но сейчас речь не об этом. Ты должна меня выслушать. То, что я скажу, прозвучит дико и капец как тупо. Но тебе придётся в это поверить.
Ощутив внезапную усталость, отворачиваюсь от него, понимая, что у меня больше нет сил.
– Я не хочу ничего знать, – произношу бесцветным голосом. – Мне просто нужно в больницу, чтобы провериться на инфекции. И не волнуйся, тебе не нужно возиться со мной. Я сама всё сделаю. Вызову такси и…
Замолкаю, потому что Максим кладёт ладони на мои плечи, заставляя вздрогнуть.
– Мне несложно отвезти тебя в больницу. Но это бессмысленный риск, – убеждает он меня. – Клянусь – я чист. Ты ничего от меня не подхватила.
– Не надо клятв! – снова взрываюсь и скидываю с себя его руки. – Я помню, как ты себя вёл и с кем таскался! Видела собственными глазами! И мне не нужны твои объяснения. Я устала и чувствую себя плохо! Опять дурацкая тошнота начинается. Хватит меня мучить! Уйди, пожалуйста. Или уйду я.
Всхлипнув, с трудом сдерживаюсь, чтобы не зареветь, и пытаюсь справиться с дрожью во всём теле.
Нервы натянуты до предела. Мне хочется просто лечь и не шевелиться. Сил совсем не осталось. Ни моральных, ни физических.
Хорошо, что хоть Максим больше не доводит меня.
Раздраженно играя желваками, он хватает мастерку и выходит из комнаты, оставляя меня одну. А я сразу падаю на кровать и, свернувшись клубком, зажмуриваю глаза.
Надо успокаиваться. Нельзя нервничать. Иначе, малышу будет плохо.
Вдох-выдох, Вика. Не думай о Высоцком. Выключай мозг и засыпай…
Не сразу, но всё-таки погружаюсь в сон. А утром, открыв глаза, вспоминаю события прошедшей ночи и обречено утыкаюсь лицом в подушку.
На свежую голову столько мыслей сразу накатывает. Думаю о том, что говорил Высоцкий. Каждое его слово анализирую, и столько вопросов в голове зарождается.
Зря я его не выслушала.
Хотя что нового он мог сказать? Залить мне уши очередным враньём?
А вдруг это было бы не враньё?..
Нет. Всё. Хватит!
Я не буду думать об этом. Просто не буду.
– Доброе утро, – бодро приветствует бабушка, когда я захожу в кухню. – Как ночка прошла? Выспалась?
И мои щёки тут же загораются. С опозданием понимаю, что бабуля наверняка слышала всё, что было между мной и Максимом.
Так стыдно становится, что словами не передать.
– Я выс-палась, – заикаюсь, мечтая провалиться сквозь землю. – А как тебе спалось?
– Мне-то? – улыбается она загадочно. – Я спала, как младенец. Вчера у Марии до поздна засиделась. Да и осталась у неё с ночевой. Вот недавно только вернулась.
– Ты ночевала у соседки?
– Ну да. Не пошла уже домой по темноте.
– Ясно, – не могу скрыть облегчения. – Хорошо. А то…
Осекаюсь, поймав внимательный взгляд бабули, и стыдливо прячу глаза.
– Максим всё пытается машину починить, – меняет она тему. – С утра какого-то мужика вызвал. Не местного. Копаются там. Но, думаю, бесполезно это. Придётся твоему жениху ещё задержаться.
– Он мне не жених, – напоминаю, нахмурившись. – И даже если Максим здесь останется на какое-то время, то в гостевой он будет спать один. Я сегодня возвращаюсь в свою комнату. Краска на подоконниках наверняка уже высохла.
– Сомневаюсь, – звучит скучающий ответ. – Запах до сих пор сильный. Видимо, я просроченную краску купила. Очень долго сохнет.