Не поверив словам бабушки, иду в комнату и, открыв дверь, чувствую едкий запах. Расстраиваюсь.
Подхожу к подоконнику и трогаю подушечкой пальца поверхность. Она даже не липкая. Влажная, будто её только что покрасили. Странно всё это. В голову закрадываются сомнения…
– Это ты сломала машину! – возмущённо бросаю бабушке, влетая в кухню на всех парах.
– Бог с тобой, – испуганно качает она головой. – Я даже подойти к ней боюсь. Не машина, а монстр. Огромная такая…
– Прекрати! Притворяться больше нет смысла.
– Но я правда…
– Ба, ты попалась, – хмуро подбочениваюсь. – Признавайся! Это ты всё подстроила! Задержала здесь Высоцкого и всеми способами пытаешься сблизить меня с ним!
Бабуля нервно закусывает губу и тоже хмурится.
– Что меня выдало? – спрашивает недовольно.
– Только что покрашенные подоконники! Это просто смешно!
Жду, что на её лице мелькнёт хоть тень раскаяния. Но нет. Она продолжает невозмутимо попивать чай, похрустывая конфетой.
– Ну да, я немного подсобила, – наконец, признаётся, смахивая несуществующие пылинки со своего цветастого халата. – А что мне оставалось? Ваши отношения совсем плохи.
– И на то есть веские причины. Зачем ты вмешиваешься?
– Потому что вы должны быть вместе, – непреклонно заявляет бабуля. – Вам ещё дитё поднимать, а вы сами, как дети.
– Ты и про беременность знаешь? – удивляюсь. – Откуда? Папа сказал?
– У меня свои методы, – звучит сердитый ответ. – Глаз-алмаз. Я всё подмечаю. И то, как вы с Максимом смотрите друг на друга – тоже вижу. Это любовь. Крепкая. Истинная. Это…
– Бред, – режу, перебивая. – Я не хотела посвящать тебя в подробности нашего с Высоцким расставания. Но твои заблуждения не оставляют мне выбора. Он меня бросил – это первое, – загибаю пальцы. – Гулял направо и налево. А потом…
– Не надо мне никаких подробностей, – бабуля машет руками. – Я совсем другое вижу. Он страдает.
– Он что? Страдает? – истерично фыркаю. – Он?!
– Именно. И страдает даже больше твоего. Пожалела бы парня – выслушала бы его. И всё сразу встало бы на свои места.
– Не собираюсь я его жалеть. И слушать не хочу, – зло выплёвываю. – А он не пропадёт, не переживай. Я же не пропала после всего, что он со мной сделал!
– Не сравнивай, – тяжело вздыхает бабуля. – Там, где женщина гнётся, мужчина ломается.
– Это не про Высоцкого. Он толстокожий и очень даже живучий. А ещё чёрствый и эгоистичный.
– Он просто недолюбленный, – грустно улыбается бабушка. – Таких людей сразу видно. Они закрыты и кажутся равнодушными. Но на самом деле – это лишь маска, под которой спрятаны эмоции. Тяжёлые и болючие.
– Мне сложно в это поверить.
– Ты – девочка, которую с детства холили и лелеяли, – продолжает она мысль. – Любовь и поддержка для тебя – часть жизни. У Максима же всё иначе. До встречи с тобой он был одинок. И не стал бы просто так рвать отношения, где его любят. Наверняка для этого были серьёзные причины.
– Просто класс, – расстроенно качаю головой. – Ты его оправдываешь? А как же… – открываю рот, чтобы в красках рассказать бабушке, как Высоцкий обошелся со мной. Но передумываю, видя непреклонность в её глазах. – Ладно. Неважно, – устало отмахиваюсь. – Твоя позиция понятна, но она ничего не изменит. Очень прошу – иди к Максиму и скажи, что ты сделала с его машиной.
– Но…
– Никаких «но»! Иди с повинной, – строго настаиваю. – Сейчас.
Несколько мгновений бабуля медлит, но потом всё же встаёт и уходит на улицу. А на меня накатывает грусть. Хотя я должна радоваться, ведь Максим теперь уедет, как я и хотела.
Хотела ли?..
С тяжёлым сердцем смотрю в окно, видя, как после разговора с бабушкой электрик бодро кивает и быстро находит неполадку. Лицо Высоцкого при этом совершенно нечитаемо.
Наблюдаю за ним и неосознанно прокручиваю в голове слова бабули. И чем больше думаю, тем больше нахожу пересечений с тем, что сказал Максим.
Наверняка для этого были серьёзные причины , – стучит в висках голос бабушки.
Так было надо , – вторит ей Высоцкий. – Ты должна меня выслушать.
Прикрываю на миг глаза, чтобы справиться с потоком мыслей. А когда распахиваю веки, встречаюсь с изучающим взглядом зелёно-карих глаз и будто ведомая невидимой силой, иду на улицу. Шагаю за ворота и останавливаюсь рядом с Максимом.
– Я не знала, что бабушка вывела из строя твою машину, – зачем-то оправдываюсь.
– Я так и понял, – звучит ровный голос.
– Она не со зла это сделала.
– Это я тоже понял, – слышу усмешку.
Но мне не до смеха. Бабулины шалости вызывают у меня лишь возмущения.
– Когда починят, ты сразу поедешь в город?
– Мы вместе поедем, – уточняет Высоцкий. – Тебе же надо провериться на несуществующие инфекции.
– Несуществующие? – вскидываю бровь. – Ясно. Легенда о твоём целибате всё ещё актуальна, – язвлю. – Не могу только понять – какой в ней смысл?
– Никаких смыслов. Это просто факт. Я ни с кем не спал.
– Ты меня бросил. Убедил, что спишь со всеми подряд. Но при этом хранил мне верность? Что-то не улавливаю логики.
– Здесь нет логики.
– И всё? – удивляюсь, когда он замолкает. – Больше ничего не скажешь? А кто буквально несколько часов назад хотел объясниться?
Заглядываю Максиму в лицо, пытаясь поймать его взгляд. Но тщетно. Высоцкий смотрит поверх меня, избегая зрительного контакта.
– Несколько часов назад я довёл тебя до истерики, – хмурится он. – Этого больше не повторится. Я свожу тебя в больницу, чтобы ты успокоилась. На этом всё.
Максим уходит к электрику, давая понять, что наш с ним разговор закончен. Но от меня так просто не отделаться. Насупившись, шагаю следом и хватаю Высоцкого за локоть, заставляя его развернуться.
– Нет, – тычу ему пальцем в грудь. – Меня такой план не устраивает. Хочу объяснений! Я их заслужила!
– Тебе нельзя нервничать, – напоминает он. – Нам лучше не трогать темы, которые вызывают волнение…
– Раньше надо было думать об этом. До того, как ты сказал, что ни с кем не спал! Зачем продолжаешь утверждать, что это так?
– Успокойся, пожалуйста…
– Не надо меня успокаивать! Просто признайся, что тебе доставляет удовольствие издеваться надо мной!
– Ничего подобного! – недовольно морщится Максим.
– Нет? Тогда почему ты систематически делаешь это? – кричу, захлёбываясь обидой. – Ты не видишь, что я и так тяжело переживаю расставание? Думаешь, мне мало твоего предательства и незапланированной беременности? Своими лживыми заявлениями ты решил свести меня с ума окончательно?
– Не заводись, Вика! – строго рычит Высоцкий.
– Буду! – зло толкаю его в грудь. – Пока ты здесь, мой психоз не пройдёт! Видеть тебя не могу! Когда чёртову машину уже починят?! – Тяжело дыша, перевожу свирепый взгляд на электрика, который вместо того, чтобы ремонтировать авто, с интересом наблюдает за нашей перепалкой. – Что-то не так?! – гневно спрашиваю.
– Кхм… Ничего, – тушуется мужчина и торопливо прячет голову под капот. – Я почти закончил, – глухо добавляет.
– Отлично! И вот, что я решила, – снова обращаюсь к Максиму. – Я с тобой никуда не поеду. Сама до города доберусь. А ты можешь расслабиться и выдохнуть. Обуза, в виде беременной бывшей, больше не твоя забота! – Разворачиваюсь и иду к воротам. – Ба, прошу! Ни слова! – выпаливаю, проходя мимо бабушки, видя, что она собирается вмешаться.
И захожу во двор, подрагивая от негодования. Направляюсь в дом, уже представляя, как падаю на кровать и даю волю слезам. Но вдруг чувствую хватку Высоцкого на талии.
– Что ты делаешь?! – возмущаюсь.
Он не отвечает. Молча заводит меня в дом, быстро утягивает в комнату и, усадив на кровать, опускается передо мной на корточки.
Смотрю на Максима во все глаза, не зная, чего от него ожидать.
– Я всё объясню, – произносит он твёрдо. – Но сначала тебе нужно успокоиться, – неожиданно кладёт руку на мой живот. – Обещай, что не будешь психовать.