Он замолкает, идёт к столу и твёрдой рукой наливает в стакан янтарную жидкость. Выпивает содержимое и со стуком возвращает стакан на стол.
Вздрагиваю от резкого звука и пытаюсь осознать услышанное, сглатывая сухость в горле. От полученной информации мой устоявшийся мир рушится буквально на глазах.
Моя мама, которую я всю жизнь считала погибшей в аварии, оказывается была зверски убита. Отец, которому я безоговорочно верила, оказался лжецом.
Но это и остальные моменты я еще смогу когда-нибудь принять. Наверное.
Пугает и вызывает панику наличие Владимира во всей этой истории. Ведь он гораздо опаснее, чем я предполагала.
Жестокий. Хладнокровный. Безжалостный.
Ему ничего не стоит лишить человека жизни. И в данный момент мы все – папа, Максим и я – зависим от безумца, на которого нет управы.
– Чего молчишь, Лисовец? – нарушает тишину насмешливый голос. – Предательство я твоё схавал, жену твою не трогал. Еще и дочь вернул в целости и сохранности. Ты, считай, мой должник. Как теперь смотришь на наше дальнейшее сотрудничество?
– Я уже дал ответ. Условие осталось прежним – не впутывай в это Вику. Она сейчас уйдёт. И больше ты её не тронешь.
– Твоё условие противоречит моим интересам. Забыл, кто у меня в клетке стоит? Мне нужно приручить этого упёртого быка. А ручным он станет только благодаря ей, – Владимир кивает в мою сторону.
– Ты плохо знаешь парня. Он тебе голову откусит при первой возможности.
– Не откусит. Более того – со временем ему придётся смириться с тем, что его женщина принадлежит другому.
– В каком смысле? – агрессивно повышает тон папа.
А я настороженно замираю.
– Я вижу в ней Веру, – невозмутимо жмёт плечами Владимир. – Вижу в ней шанс, который ты у меня отнял.
– Совсем охренел?! – отец резко соскакивает на ноги. – Ей восемнадцать. Для тебя здесь нет никаких шансов!
– Я не собираюсь принуждать её к чему бы то ни было.
– Ещё бы ты принуждал! – папа срывается с места и шагает тараном на Владимира. – Не смей даже думать в эту сторону! Ты меня понял?!
– А если подумаю, что ты сделаешь, Лисовец? – летит усмешка. – Что ты можешь, м? Ты же мой со всеми потрохами. Уймись уже! В чём проблема?
– Проблема в том, что Вика – твоя дочь.
Признание папы застывает в пространстве, вызывая абсолютную тишину.
Воздух становится тяжёлым. Хватаю его ртом, чувствуя, что близка к потере сознания. В горле скапливается ком.
Шок, неверие, непринятие, боль…
Эмоции молниеносно сменяют друг друга, и мне хочется кричать от адского напряжения в голове. Мозг пытается усвоить полученную информацию, но разум отказывается это делать. Я не хочу верить отцу! Не хочу!
– Невозможно, – глухо произносит Владимир и медленно переводит на меня сканирующий взгляд. – Это исключено. – Он внимательно всматривается в моё лицо, будто видит впервые, и нервно оттягивает пальцем ворот рубашки. – Вера не стала бы скрывать от меня такое. Она…
– Она боялась, – напоминает отец. – Боялась жизнь, которую ты выбрал. Твоё окружение. И тебя.
– Я бы смог обеспечить её безопасность. И нашему ребенку – тоже.
– Никакого ребёнка не было бы, узнай ты о беременности. Отправил бы Веру на аборт и всё.
– Это ты ей внушил! – рычит Владимир. – Убедил её, что я подонок, который способен убить собственную плоть и кровь!
– Это сделал не я, а ты сам. Вспомни, какие условия ей выдвигал. Никаких детей. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Ты запугал Веру до такой степени, что она даже перед смертью не открыла тебе правды. Унесла свою тайну в могилу.
– Какая же ты всё таки мразь, Лисовец, – злобно скалится Владимир. – Ты присвоил мою жизнь. Отнял у меня не только женщину, но и ребенка. А ведь я тогда мог забрать дочь. Это было моим правом.
Он снова смотрит на меня, раздражено играя желваками. Затем идёт к столу. Опять пьёт.
Наблюдаю за всем будто со стороны. Мне сложно переварить происходящее.
Всё это похоже на ужасный сон. Хочется просто проснуться. Открыть глаза и оказаться в той реальности, где я не знаю правды.
Да. Именно этого я хотела бы – оставаться в неведении.
Я ни сколько не осуждаю отца за то, что он скрыл от меня страшные подробности прошлого. Наоборот, благодарна ему. Как и благодарна за то, что он не отдал меня Владимиру, когда я была ребенком.
– Только я несу ответственность за то, что ты не знал о дочери. И я готов ответить за это, – нарушает тишину папа. – Но её отпусти. Ей не место здесь. Ты и сам это понимаешь.
– Сейчас я понимаю одно, – звучит мрачная усмешка. – Наличие дочери – это шикарный бонус, который можно использовать в бизнесе. И я не намерен от него отказываться.
– Какой ещё на хрен бонус? – рявкает отец.
– Её можно удачно пристроить, – воодушевленно тянет Владимир. – Кто откажется от такой красавицы? Найдём тебе классного жениха, – обращается он ко мне. – Хочешь? – Испугано мотаю головой, но Владимир игнорирует это. – Только сначала надо решить одну проблему, – задумчиво рассуждает он и резко достаёт мобильник из кармана пиджака. – Приведи сюда Дьявола, – кидает приказ в трубку – Да, сейчас... Мне насрать, что грёбанный перерыв заканчивается! Веди, я сказал!..
Пока он разговаривает по телефону, папа подходит ко мне и, взяв мою руку, тянет к себе.
Вцепляюсь в него мёртвой хваткой и затравлено смотрю на дверь, которая открывается спустя несколько мгновений.
В кабинет заходит Высоцкий.
Его сопровождают два охранника и какой-то мужчина. Он сразу вступает с Владимиром в спор по поводу того, что нужно продолжать бой.
Я не вникаю в суть перепалки.
Моё внимание приковано к Максиму, состояние которого вызывает тревогу.
На его лице и теле проступают следы от ударов, полученных во время боя. Глаза воспалены, белки красные.
Видно, что Высоцкий сильно измотан. Но его взгляд всё такой же – решительный и суровый. Он исподлобья сверлит им Владимира, излучая ненависть и с трудом сдерживаемое бешенство.
– Вы трое – ждите за дверью, – летит приказ охране.
– В целях безопасности нам лучше остаться, – возражает один.
– Пошли вон!
– Но…
– Ещё слово – и я вышибу тебе мозги! Клянусь! – злобно орёт Владимир, внезапно выхватывая из-за пояса пистолет. – Против ствола никто не попрёт. Он обеспечит мне безопасность!
Увидев оружие, папа и Максим обмениваются быстрыми взглядами. После чего, отец сразу задвигает меня к себе за спину. А Высоцкий напряжено выпрямляется и, не моргая, следит за пистолетом.
– Как чувствуешь себя, боец? – обращается к нему Владимир, когда посторонние выходят из кабинета.
– Пушку убери, – цедит Максим, игнорируя вопрос. – Или ты меня боишься? – мрачно оскаливается.
– У меня атрофировано чувство страха. Но не об этом сейчас, – отмахивается он. – Я позвал тебя, чтобы сообщить об изменениях в планах. Ты должен слить бой.
Не сразу понимаю, что это значит. Но постепенно до меня доходит чудовищный смысл его слов, и я истерично выкрикиваю:
– Он не будет этого делать! Максим! Скажи ему!
Но Высоцкий молчит, сверля Владимира убийственным взглядом.
– Ну так что, боец? – проходится по нервам насмешливый голос. – Убить ты за неё готов. А сдохнуть?
То, что предлагает Владимир, уничтожает меня. Ломает что-то внутри, полностью отключая инстинкт самосохранения.
– Хватит! Я вас умоляю! – надсадно выкрикиваю и, сорвавшись с места, бросаюсь к Владимиру. – Прошу! Остановите бой! Пожалуйста! Я… я сделаю всё, что скажете! Обещаю! Что захотите – всё сделаю!..
Не контролирую эмоции – реву, захлёбываясь слезам. Кричу что-то бессвязное, пытаясь достучаться до Владимира. Заглядываю в его холодные глаза, надеясь найти там хоть каплю человечности.
– Тебе не нужно ничего делать, – заботливо тянет он с улыбкой на губах. – Я сам решу все вопросы и подарю тебе жизнь, которой тебя лишили. Просто доверься мне.
– Я доверюсь, – послушно киваю. – Клянусь. Всё будет, как вы скажете. Только, умоляю, остановите бой. Прекратите мучить того, кого я люблю!