При этом он оплачивал эту крохотную мансардную комнатушку, а его слуги приносили крупы и вяленое мясо. И то, и то было отвратительного качества.
Каждый день я корила себя за то, что вышла за столь мелочного и жестокого человека. И каждый день я радовалась тому, что гены Мальгары торн Тревис спят мертвым сном. Жизнь моей прабабушки-драконицы оборвалась на алтаре. Ее принесли в жертву во время войны, чтобы укрыть поместье непроницаемым щитом. Прадед лично убил свою обожаемую супругу и после завершения войны покончил с собой на ее могиле.
Многие его за этот поступок осуждали, ведь мой дед был ребенком, как и его младшая сестра. Их воспитали чужие – слабые и жадные – люди. А потом они воспитали моего отца, который отдал меня во власть Льориса.
Нет, я и сама радостно бежала навстречу своей судьбе. Но… Но если бы отец хотя бы намекнул на непорядочность моего будущего мужа! Я бы послушалась, я уверена.
«Плевать на прошлое, если бы он принял нас в настоящем». Я покачала головой и вздохнула, проговорив вслух:
– Все письма от твоего дедушки возвращаются невскрытыми. На первом конверте он написал: «Ты уже давно Льорис, а не торн Тревис».
Малыш, курлыкая, подкрался ко мне и вцепился зубками в большой палец. Но я даже не дрогнула: про кровную привязку мне было прекрасно известно. Учитывая, кем была моя прабабка, нас всех учили обращению с новорожденными духами драконов.
Беда лишь в том, что, как я и говорила уже, законы нашего королевства не защищают слабых. Вот такие вот драконята не считаются живыми. Не считаются людьми. Драконами они тоже не считаются. Из-за этого нас ненавидят все Драконьи Пики. Но пока ничего не изменится, пока Лькариной правят дракононенавистники. И пока у них есть драконит – ядовитый сплав, убивающий сильнейших существ нашего мира одним прикосновением.
"Страдания бесконечны, вернуть ясное время может лишь труд, помноженный на время" – так когда-то писала моя драконья прабабушка.
И я, утерев слезы, села шить подушечку для малыша. Сейчас дракончик помещался на моей ладошке, и я могла бы брать его с собой. Увы, у меня нет иной тайной подработки, кроме той, что дает этот мерзавец-целитель.
Время слез прошло, настало время действий. Драконьи духи любопытны, но пугливы – малыш не улетит далеко от меня. И если я смогу накинуть на него иллюзию не слишком здоровой химеры, то смогу взять его с собой в дом исцеления. Главное – приладить плетеную крышечку на корзину, чтобы никто не мог его полностью рассмотреть. Увы, моя магия слаба и для иллюзий не слишком-то годится.
«Не сверкайте глазами, экс-леди Льорис, и придержите свое мнение при себе, что бы вы сейчас ни сказали, уже завтра-послезавтра вы вновь будете в больнице. И вновь будете делать то, что я скажу: никто иной просто не позволит вам подработать».
Через несколько часов работа была закончена и я, посадив дракончика внутрь, вышла на прогулку. Пока что просто вокруг дома.
И первой, кого я встретила на лестнице, была соседка снизу. Довольно бесцеремонная, хоть и не злая.
– Утречка, на рынок идешь?
– Нет, приучаю химеру к корзинке.
– Интересно люди живут: нигде не работаешь, а на химеру деньги имеешь, – проворчала соседка.
– Если бы, – фыркнула я, – ливень был, помнишь? Малыш попал под колеса кареты, и его с переломанными лапами тут же выбросили. А я подобрала. Думала, подлечу, найду хозяина. Но сын к нему привязался, так что…
– Ох, эти богатеи, – соседка сменила пластинку, – вечно у них все так. Мужа моего так же выкинули, как только не нужен стал!
Поболтав немного, мы разошлись. И я понимала: к завтрашнему дню все будут знать, что у меня полудохлая химера, брошенная хозяйкой. Главное, что никто себе такую не захочет: сломанные лапы у химер не срастаются.
– Тише, – я погладила корзинку, прикрытую крышечкой, – наблюдай сквозь щелки.
Мы обошли дом, и я вернулась к крыльцу. Где столкнулась с гонцом из дома исцеления. Точнее, с его сыном – чтобы никто ничего не заподозрил.
– Вам письмо, – шепнул он, – в доме исцеления большой скандал: кто-то проклял благородную леди, и теперь у нее все лицо покрыто курчавыми волосами. Ее отправили к целителю Верридану, а он не справляется.
– Спасибо.
– Вы придете? Что сказать целителю?
– Что вначале я прочитаю его письмо, надо же понять, что именно он мне предлагает, – усмехнулась я.
И, прижав к себе корзинку, прошла мимо мальчишки в дом.
Что ж, деньги на побег будут. Остается лишь придумать, куда именно бежать!
«Или не будут», – подумала я, прочитав письмо.
Верридан, понимая, что деваться мне некуда, предлагал четыре золта. Четыре золта – этого не хватит даже на самый дешевый портальный переход! Без стабилизатора и без проверки надежности канала! А я не могу рисковать ребенком…
«Но рискнула бы, – честно признала я. – Вот только цены на портальные переходы начинаются от семи золтников».
Присоединиться к обозу не получится, я не маленькая девочка и понимаю, что с одинокой женщиной в пути могут произойти самые разные вещи. И что самое противное, никто с этими самыми «вещами» разбираться не будет. «Что произошло на дороге, остается на дороге», – вспомнила я хвастливую фразу одного из своих пациентов.
И да, в тот раз проклятье я не сняла. Повинилась перед Верриданом, напомнила о своей слабосильности и посоветовала обратиться к Совету Старших.
До вечера нас никто не беспокоил. А вот едва лишь дело пошло к полуночи, в мою дверь постучались.
Но я была готова – детская постель был скрыта плотным балдахином, за которым стояла и корзина со спящим дракончиком. Брось туда поисковое заклятье – и почувствуешь отклик живого человека.
– Вы с ума сошли? – прошипела я, открывая дверь и пропуская Верридана в комнату. – Вас не смущают соседи?
– Ваш сын болен, и я прибыл его осмотреть, – усмехнулся целитель.
– Моя благодарность так велика, – я скопировала его усмешку, – травы помогли, да и на новый осмотр у меня нет ни единой монетки.
– А могли бы быть, – Верридан зло прищурился, – я ждал вас весь день.
– Вы хотите, чтобы я оставила больного ребенка за четыре золтника? Хочу