— Домиче-е-ек… Домичек мой любимый… Что ж теперь делать-то?..
— Феликс! — обрадовалась Ира. — И ты здесь!
Он замер, уставился на неё, а потом попятился, бормоча:
— Эта ж та, что к Аське припёрлась…
— Аська — это кто?
Застыв, хомяк выпучил глазки-бусинки и пискнул:
— Чё?
— Аська — это кто? — повторила свой вопрос Ира, присаживаясь на корточки. — Это ты так хозяйку свою зовёшь?
— Чур меня, чур! — завопил Феликс и попытался убежать, но уткнулся спиной в клетку и теперь с ужасом смотрел на агрессоршу с огненными волосами. — Т-ты-ты-ты меня понимаешь⁈
— Ну да! — улыбнулась Ира и присела на корточки.
— К-как? — выдохнул хомяк. — Быть того не может! Не-е-ет, такого точно не может быть! Нет-нет-нет-нет-нет! Мне же это всё снится, да?
— Надеюсь, что нет! — расхохоталась она. Эмоции переполняли её, но полностью выплеснуть их она не могла — сперва нужно было успокоить её маленького компаньона.
— Но как? Как? Как ты можешь меня слышать⁈ Никто меня никогда не понимал!
— А теперь я тебя понимаю. Здорово же! Теперь тебе есть с кем поговорить!
Ирины слова не то что не успокаивали, а будто бы, наоборот, вводили в панику. Взгляд хомячка метался, грудь бешено вздымалась, а в глазах явно читалось неверие.
— Но почему? Почему я удивлён, а ты нет⁈
Прикрыв глаза и счастливо вздохнув, Ира выдала:
— Потому что это мир магии!
Феликс же едва не задохнулся от услышанного:
— Да какого… Какой, к крысиной матери, магии⁈ Тебя так хорошо приложило?
— Но ведь ты же разговариваешь! — Ира улыбалась так, что казалось, что её лицо вот-вот треснет. — И ничего меня не приложило! У меня даже не болит нигде.
— Значит, хорошо приложило меня… — протянул хомяк и совершенно по-человечески плюхнулся на мохнатый зад.
— Да ладно тебе! — Ира подскочила — больше сдерживаться она не могла — и закружилась на месте, но чуть на удалении, чтобы ненароком не задавить животинку. — Это чудесный мир! Феликс, тебе обязательно понравится!
— За что мне всё это?.. — заверещал он, подняв глаза к безоблачному небу и воздев к нему лапы. — Почему именно эта блаженная⁈ За что-о-о?..
— Да ты только подумай, как мы здесь заживём! Здесь здорово!
Хомяк повернулся к клетке и принялся стучаться — но несильно — о неё головой:
— А-а-а! Верните меня обратно! Я хочу домой!
— Мы дома, Феликс! — Ира начала пританцовывать. — Мы теперь дома!
— А-а-а!
Тем временем на горизонте нарисовались две точки. Потихоньку они увеличивались и вскоре превратились во вполне различимые фигуры: одна высокая и худющая, а вторая коренастая и плотная, но у обеих было кое-что общее — обе головы давно не видали гребня, да и мыты тоже не то чтобы были часто, зато волосы отросли аж до плеч, и вся эта «красота» напоминала воронье гнездо. Кажется, там и правда птички завелись. Одежда на мужчинах выглядела немного лучше — смотрелась она хотя бы не так неопрятно: тёмно-коричневые мешковатые штаны, длинные синие рубахи, подпоясанные чёрными поясами, отчего у человека пониже сразу же обозначилось брюшко. Шли они вразвалочку и явно никуда не торопились, высокий много жестикулировал, а его товарищ прятал руки за спиной, и живот его от этого ещё больше выделялся.
Ира увидела их не сразу, потому что снова присела в мятой траве, чтобы поговорить с хомяком — тот от стадии отрицания перешёл не просто к гневу, а к ярости: бегал между обломков клетки и лягал их задними лапами. Выглядело это весьма комично, но Феликс казался себе воплощением свирепости. Нет, не так — Свирепости!
— Какого крысиного сына! А! Да блин! Блин, блин, блин!
— Лапку не ушиби.
— Да иди ты! — Он пнул поилку с такой силой, что чуть сам не чебурахнулся, и тут же стал прыгать на трёх лапах, поджав четвёртую. — Ай-ай-ай-ай-ай!
— Я же говорила…
— Помолчи лучше! Думай, как вернуть меня обратно! Я домой хочу! Погоди-ка…
Он прищурился и начал надвигаться на ту, из-за кого и появились все его проблемы, даже об ушибленной лапке забыл.
— Ты чего? — нахмурилась Ира.
— Возьми-ка меня на руки…
— Зачем?
— Оглядеться хочу…
— Ладно, — пожала плечами она, сразу же расслабившись. И зря, потому что Феликс, как только получил что хотел, со всей хомячьей дури прокусил ей палец. — Ай!
Хомяк выпал из её рук, но приземлился более чем удачно — даже испугаться не успел.
— Попробовать стоило, — вздохнул он и поскрёб у себя за ушком. — Так что — я теперь тут останусь? Не хочу-у-у!..
На указательном пальце выступила капелька крови, но на Феликса Ира нисколько не обиделась — сама множество раз пыталась сюда попасть, что только ни делала. Но хоть ей и было жалко грызуна, а помочь она ему пока ничем не могла, но пообещала себе устроить так, чтобы ему и тут было не хуже, чем в том мире, который они оставили навсегда. Во всяком случае Ира на это искренне надеялась.
Появлялись, конечно, мысли и о Маме Вере, и о братьях-сёстрах, и об Оле с Жорой, и, конечно же, о незабвенной Лидии Михайловне, но… Но Ира наконец-то вернулась домой!
И тут совсем близко раздались голоса:
— … в кабак пойдём тогда…
— Не! Ты что! Руперт прознает — башку открутит!
— Да как он узнает? Мы ему и докладываться сами не… Ух, ё! Мухомор мне за шиворот! Пруха, ты видишь то же, что и я? — Высокий вытянул вперёд руку и чуть ли не в грудь ткнул указательным пальцем выпрямившейся Ире.
— А, — только и смог сказать низкий. — А.
— Не, в кабак не пойдём! Уже мерещится…
— Непруха, ты тож эту девку рыжую видишь?
— И ты⁈ — Они повернули головы друг к другу.
Ира