– Сова, – проговорила леди Тортон.
Я взглянула на неё.
– Сова – это что?
Она подняла брови, но тут же ответила:
– Такая ночная птица. Днём её почти никогда не увидишь.
Я кивнула. Эх, очередной пробел.
У входа в церковь леди Тортон помедлила.
– В такие ночи, как сегодня, на лестнице совсем темно, – сказала она. – Иди сразу за мной, вплотную. Подниматься будем не торопясь.
Внутри церкви пахло дымком и свечным воском. Стояла такая тишина, что я слышала, как леди Тортон дышит. Зато как только мы стали подниматься по ступенькам, разглядеть я не могла совсем ничего. Темнота на лестнице стояла кромешная. Я ухватилась одной рукой за перила, другой – за подол пальто леди Тортон и пыталась подниматься на ощупь, однако полагаться на то, что чувствуют ноги, я не привыкла. В любой момент был шанс пропустить ступеньку и свалиться вниз.
Леди Тортон и сама пропустила. Оступилась на мгновенье, а я врезалась в неё сзади.
– Осторожней! – сказала она.
Мы добрались до звонарной. «Дыши глубже, – приказала я себе, – глубже, только тихо. Сейчас будет стремянка. Раз, два. Выше, выше». На самом верху – перескакиваем на соседнюю лестницу, к маленькой дверце. Леди Тортон распахивает её; я стою вплотную, и бам! Леди Тортон заезжает мне углом дверцы прямо по лбу! Я ахнула, замахала руками и чуть не свалилась со ступеньки.
– Ох, прости!
Мы вылезли на обод церковного шпиля, и леди Тортон пробежала пальцами по моему лицу. Пальцы у неё холодные, жёсткие. Но я не дёрнулась с места.
– Кровь не идёт, и то хорошо, – сказала она.
Дверку на лестницу леди Тортон закрыла. «Чтобы случайно в ночи не свалиться», – пояснила она. Таким спокойным голосом пояснила, точно больше нам, собственно, не о чем беспокоиться. Точно мы не стоим на самой вышине, под открытым небом, и не стережём немцев, которые прилетят нас бомбить. Бомбить и жечь в огне.
С собой леди Тортон прихватила специальную штуку, чтобы смотреть вдаль, «бинокль».
– В нём далёкие вещи кажутся ближе, – объяснила она. – Хочешь взглянуть?
Я покачала головой. Чтобы его взять, нужны обе руки, а за ограждение тогда держаться будет нечем.
– Нам надо ходить вокруг и высматривать вспышки света или любое движение, – сказала леди Тортон. – Но сегодня бомбёжки практически точно не будет, слишком темно. – Она слабо улыбнулась. – Большую часть времени тут очень скучно. Ты молодец, что предложила поучаствовать.
– Я люблю быть полезной, – ответила я.
– Знаю. Сьюзан из тебя, похоже, настоящую домохозяйку делает, да? Стряпать научила, штопать научила…
Звучало почти как упрёк в сторону Сьюзан, что мне совсем не понравилось. С тех пор, как леди Тортон у нас поселилась, она ни разу не помогла нам готовить, хотя ела со всеми.
– Мне нравится стряпать, – сказала я. – Это ведь делать еду лучше.
Леди Тортон опустила бинокль. Глаза у меня понемногу привыкли к темноте, и я могла разглядеть её лицо, как всегда, совершенно невозмутимое.
– Да-да, конечно, – бросила она. – Понимаю. Твоя мама, наверно, тоже хорошо готовила.
– Да не, не очень.
– Ох, извини, пожалуйста. Мне не стоило её упоминать. Ты, конечно, очень по ней тоскуешь.
– Вообще-то нет, – ответила я. – С чего вы взяли?
Но леди Тортон уже не слушала. Она перешла на противоположную сторону шпиля и направила бинокль на свинцовое небо. Дул сильный ветер – казалось, можно прямо почувствовать, как шпиль под ногами качается. Хотя, конечно, это только казалось, что качается. Шпиль ведь, разумеется, прочный. Столько лет спокойно держится на…
Хрясь! Внизу что-то треснуло, почти как выстрел. Хорошо, успела закусить губу – а то бы закричала.
– Просто ветка, – донеслось до меня с той стороны шпиля. – Это вот на старых деревьях, что на погосте растут. Иногда ветром, если очень сильно подует, может сук оторвать.
Но сердце у меня уже разогналось и теперь не хотело успокаиваться. Минуты казались часами. Пальцы на руках и ногах задубели. Леди Тортон достала ещё одну штуку, «термос», и налила мне из него тёплого чаю, просто чудесно.
– Я, ты знаешь, поняла, что тоже люблю чувствовать себя полезной, – сообщила мне леди Тортон. Улыбнулась и добавила: – До войны жилось веселее, но всё же от меня и близко столько пользы не было.
Полагаю, тут она не соврала. Никто её не заставлял делать всю ту работу, которую она выполняла в женской Добровольческой службе. Могла бы вообще куда-нибудь укатить и там переждать войну.
– Я помню, как вы нас распределяли в первый день эвакуации, – сообщила я. Она тогда так браво всеми командовала, что я почти приняла её за военную начальницу. На ней и форма была похожая, хотя такую на самом деле только в Добровольческой службе носят.
– М-да, – проговорила леди Тортон. – Понимаешь, меня ведь не учили ни готовить, ни шить. И в математике я, в отличие от Сьюзан, не сильна. Зато я умею организовывать людей. И мне не сложно отстоять здесь на холоде несколько часов. Чем могу, я всем готова помочь в войне. – Она помолчала и добавила: – Я всё сделаю, чтобы вернуть домой сына целым и невредимым.
Глава 22
В тот самый день, когда леди Тортон к нам переехала, она вручила Сьюзан свою книжку с талонами и заявила: «Вы не волнуйтесь. Я намерена внести свою лепту».
Может, в военную работу она лепту и вносила, но в домохозяйство что-то не особенно. За мытьё полов и уборку Джейми и то брался чаще; продукты и готовка ложились почти целиком на нас со Сьюзан. Леди Тортон даже посуду ни разу не помыла. «Вы же во всём этом куда лучше меня разбираетесь», – говорила она. Естественно, разобраться в закупке продуктов невозможно, не сходив в магазин, и мне кажется, она сама это прекрасно понимала. На следующий день после нашего дежурства она собрала с нас, включая Рут, талонные книжки и на двухнедельную норму по мясу купила полкило ягнятины. Пять крохотных изящных кусочков мяса молодого барашка.
– Чудесная вырезка, – сказала леди Тортон. – Такие медальоны получатся, слегка розмарином…
– Десять шиллингов! – вскричала Сьюзан. Давно я не видела, чтобы она так сердилась.
Норма на мясо устанавливалась не по весу, а по цене. Каждый житель Британии, не важно, бедный или богатый, в неделю имел право купить мяса на один шиллинг. Если хотелось побольше, то можно было набрать на этот шиллинг чего подешевле. Если же хотелось получше качеством – приходилось довольствоваться малым. Почти ничем.
– Сьюзан, дорогая, вы