Люди уходили все дальше в глубь горы.
* * *
Катастрофа нагрянула неожиданно, глубокой ночью. На сто двадцатом метре тоннеля вода, хлынув из скрытого подземного ручья, размыла породу, и гора села, обрушившись страшным обвалом, похоронив под собой инструмент, тачки и крепильный лес.
Прискакавший на рассвете начальник строительства установил, что обвал произошел на территории в 70 метров.
Над проходкой зияла громадная дыра, в которую зловеще просвечивало серое дождливое небо.
Каждая минута проволочки несла за собой дополнительные бедствия. Надо было немедленно подкрепить потолок и стены обзала, накрыв зияющее отверстие бетонной подушкой, и одновременно подвести шланги насосов внутрь для от качки воды.
Крепильщики хмуро переминались с ноги на ногу, – не всякому хотелось лезть навстречу смерти в злое нутро горы, угрожавшей раздавить каждого тысячами тонн зловеще потрескивающей породы.
Андрей Иванович Бывалин, признанный вожак крепильщиков выходного портала, великан-старик с 35-летним стажем крепежных работ в шахтах и забоях Алтая, засунув за пояс громадный топор пошел, переваливаясь медвежьей походкой, к черному жерлу обвала, а за ним, весело галдя и перекликаясь, исчезли среди обломков скал остальные крепильщики.
Ни один человек из смен входного и выходного порталов, не вышел из тоннеля.
Жены рабочих с детьми, усеяв подножие,, в напряженном молчании прислушивались к звукам, исходившим из самых недр горы.
А в глубине двух, шедших друг к другу навстречу, тоннелей, ползая на животе, перестукивались забойщики. Они стучали молотками по выступам скалы и замирали, затаив дыхание. Им казалось, что глухой ответный стук раздается над их головой, и они бледнели, обливаясь холодным потом при мысли, что произошла ошибка в расчетах, и тоннель, разойдясь, не встретится на высоте, намеченной проектом строительства Ульбы.
Но, когда часовая стрелка придвинулась к девяти, с грохотом отвалился кусок породы, в образовавшееся отверстие просунулась рука, и в эту руку вцепился сейчас же добрый десяток других, и руку трясли до тех пор, пока из-за каменной, стены не раздался отчаянный вопль:
– Руку отпустите, окаянные, плечо вывихнете!
Каменнья стена раздалась, и перед восхищенными взорами людей предстал тоннель, и какой тоннель! Не верилось, что это – творение собственных рук, этот зализанный бетоном широкий и просторный тоннель, убегающий вдаль.
Освещенный сиянием электрических лампочек, нанизанных, подобно бриллиантам, на провода вделанные в гладкие и прочные стены хода, прорезавшего гору насквозь, – тоннель был готов хоть сию минуту принять бешеные воды Малой Ульбы и низвергнуть их в грандиозную деревянную трубу длиной в тринадцать тысяч шагов.
Наведя лоск и красоту на дело своих рук, Рокка Карлович и Семен Маркович увели свои бригады из чистенько подметенного каменно-бетонного тоннеля к снежным шапкам Малой Ульбы останавливать реки, создавать озера, воздвигать плотину.
„Известия"
Зав. редакцией Вл, А. Попов
Ответств. редактор Н. Л. Винацкий
* * *
Аэролог Гугермая только что подсчитал высоту, которой достиг самый северный в мире радиозонд, пущенный им почти около 83-й параллели. На высоту 15 километров поднялся каучуковый баллон, наполненный водородом.
Биолог Горбунов вытащил из воды трал с первыми экземплярами животных, взятых в этой широте. Трал принес ему глубоководную рыбку и несколько ракообразных. Все это очень типично для Атлантики и чрезвычайно похоже на то, что можно наблюдать в Гренландском море.
До сих пор ученые предполагали, что „порог Нансена” и ряд других причин преграждают доступ для атлантических животных к вершинной точке земного шара. Но оказалось, что здешние обитатели моря все же происходят из Атлантики.
В этом убедился и планк-тонодог Богров. Его последняя добыча отличалась от тех добыч, которые он получил южнее и западнее, разве только по своим размерам.
Все эти неожиданные результаты биологических наблюдений совершенно изменяют представление о жизни Ледовитого океана.
Из толстой чугунной трубы вылетает жирный, блестящий, толщиною в руку столбик грунта. Геолог Ермолаев уносит его к себе в лабораторию, бережно укладывает на длинные листы бумаги, а потом запаивает в стеклянные трубочки. В таком виде, свежий и влажный, он будет доставлен в Ленинград для изучения. Он поможет еще лучше понять историю и строение нашей планеты.
Химики Чигорин и Лактионов занимаются исследованием пробы воды, только что взятой гидрологами Березкиным и Балакшиным.
Березкин записывает карандашом глубины и температуры. На глубине в 150 метров оказалась теплая вода. Мощный Гольфстрим даже сюда донес свою струю толщиной в 800 метров; именно она, эта струя, дает возможность существовать многочисленным представителям атлантической фауны.
Убита нерпа. Биологи чуть не пляшут от радости и жмут руку удалому стрелку, подстрелившему „самую северную” нерпу. Внутри нее нашли животных, которыми она питается.
Березкин стоит на вышке с термометром в руках. Доктор Гагарин ищет в пробах воды бактерий. Жонголовнч вдруг радостно вскрикивает и хватается за приборы. Выглянуло солнце, а ведь только оно сможет сказать нам точно, где сейчас находится „Садко".
Несколько минут внимательных подсчетов, и Евгенов ставит точку на грязной от прикосновения пальцев карте. У Г.А.Ушакова в руках бумажка, на которой написано: 82° 40'У".
Итак, астрономически установлена широта. Тросы определяют глубину в 23›5 метров. Начальник экспедиции Г. А. Ушаков, улыбается, улыбаются и все вокруг него.
На палубе прыгает крохотная серенькая птичка – полярный воробей „пуночка".
„Садко” идет на юго запад, изучая изменения кромки и окончательно расшифровывая ряд неясностей. Кромка уводит нас на юг. Мы проходим мимо открытого нами острова, разрезая самую сердцевину белого пятна и этим окончательно стирая его с карты.
Вода покрыта блинчатым льдом – предвестником наступающей зимы. Он скоро превратится в тяжелый многометровый лед, который покроет весь путь, только что пройденный кораблем. А пока он красиво лежит на гладкой, спокойной воде, делая ее похожей на змеиную кожу.
„Садко" идет на запад. Снова Земля Франца-Иосифа. Направляясь по кромке льда, он двигается к Архангельску.
Воскрешение реки Яузы
Яуза – никудышная реrа, сток фабричных и канализационных вод в северо-восточной части Москвы – когда-то была хорошей судоходной рекой. По ней uiei торговый путь из Москва-реки с переволокой у Мытищ в реку Клязьму, а потом в Волгу.
В XI веке на Яузе боярин Кучка брал дань с торговых караванов, а летопись 1156 года сообщает: „Князь Юрий Долгорукий заложил град Москву выше реки Яузы".
О былой многоводности Яузы можно судить и по тому, что Петр I ставил на ней полотняные фабрики, работавшие от водяных колес.
Ныне Яуза вошла в замечательный план большевистской перестройки Москвы. Года че* рез два она снова превратится в судоходную реку, войдя в систему грандиозного канала Волга-Москва. Воду она