Напротив сидела Лиса. Она безвольно откинулась на сиденье, прислонившись головой к холодному стеклу, и закрыла глаза. Её лицо под слоем грязи и копоти было бледным. Вся её язвительность, вся её смертоносная энергия — всё иссякло. Осталась лишь пустая оболочка.
Фургон въехал на территорию отдела и замер с тихим шипением тормозов. Мы выгрузились молча. Как сомнамбулы, мы поднялись в свой кабинет.
Там было тихо. Не просто тихо — гулко и пусто.
Первым делом мы начали приводить себя в порядок, тут же образовалась очередь в туалет где мы умылись и чистили форму, а потом просто в тишине пили обжигающий чай, который мне показался самым вкусным за последний год.
Началась безмолвная рутина, знакомая каждому охотнику после тяжёлого выезда. Я достал набор для чистки и принялся за свой меч. Тихий лязг металла, шорох промасленной ветоши, въедливый запах оружейной смазки — эти простые, механические действия помогали отогнать образы, стоявшие перед глазами. Гром и Ворон делали то же самое, каждый со своим оружием, каждый в своём углу, в своём молчании.
Кайл не чистил оружие. Он молча стоял у окна, засунув руки в карманы, и смотрел на город. Его силуэт на фоне серого утреннего неба казался фигурой уставшего полководца, обозревающего поле проигранной, хоть и выигранной, битвы. Он не писал отчёты. Он думал. И я почти физически ощущал тяжесть его мыслей.
Время тянулось медленно, ближе к утру я попытался было сесть за рапорт, вызвал на мониторе пустой бланк. Но мигающий курсор гипнотизировал, а перед глазами стояли другие картины. Вспышка тёмной молнии. Иссушенное тело мага, рассыпающееся в прах. Я с силой зажмурился и отодвинул клавиатуру. Не сегодня.
Над отделом разнёсся тихий, мелодичный сигнал — восемь утра. Конец дежурства.
— Вечером предлагаю собраться в дрыге, помянем павших, да послушаем рассказы Сани, должен же он праставиться за свое спасение, — с усмешкой произнес капитан и внимательно обвел нас взглядом.
— Я буду, — первым откликнулся Ворон, остальные просто кивнули, покидая кабинет.
Я вышел на улицу. Утренний воздух был свежим и холодным.
Вот и всё. Смена закончилась. Первая после долгого перерыва.
Мысли текли медленно, вязко. В голове почему-то всплыл не грохот боя и не рёв демона, а тёплая улыбка Светы. И низкий, утробный рык 'Цербера. Он уже стал частью меня, символом той другой, почти нормальной жизни, которая казалась сейчас такой далёкой и нереальной.
Погружённый в эти мысли, я уже собрался было идти, как краем глаза уловил движение. Из дверей отдела, поёживаясь от утренней прохлады, вышла Лиса. Она выглядела такой же вымотанной, как и я. Наши взгляды встретились на долю секунды.
— Лиса, — обратился я к ней. — Мой «Цербер»… он все там же, у Дыма?
— Да, — кивнула она, нажимая кнопку на брелоке. Ее «Аврора» хищно мигнула фарами. — Ждет тебя. Тебя подкинуть?
— Если не сложно.
Я сел на пассажирское сиденье. Салон «Авроры» пах дорогой кожей и её парфюмом — смесью чего-то терпкого и сладкого. Мы молча ехали несколько минут, пока Лиса не включила радио, и в салоне заиграла какая-то песня, которую сменил треп радиоведущих.
Вскоре мы свернули в знакомую промзону и подъехали к огромному, гудящему ангару — мастерской Дыма.
Дым, словно ждал нас, стоял у ворот, с неизменной папиросой в зубах.
— О, Саня! Живой! — прогремел он, его лицо расплылось в широкой улыбке. — А я уж думал, твоего коня на запчасти разбирать или, вон, Лисе продать со скидкой.
— Не дождёшься, — ответил я с кривой ухмылкой.
— Ладно, идём, — бросил он, выпуская в утренний воздух густой клуб дыма.
Он подвел нас к моему «Церберу». Мотоцикл блестел, отмытый и отполированный до зеркального блеска.
— Я тут, пока тебя не было, прокатился на нем пару раз, — сказал Дым, вытирая руки ветошью. — Нашел пару косяков в топливной системе, поднастроил. Теперь это не просто зверь. Это ракета.
— Спасибо, Дым. Я в долгу.
— Пустяки. Своим помогаем.
Я сел на мотоцикл. Привычная посадка, знакомый вес, низкий руль. Я нажал кнопку стартера, и рёв мощного двигателя отозвался вибрацией во всём теле. Это было как бальзам на душу.
— Ладно бывай ихтиандр, до вечера, — Лиса махнула Накрукой и зевая направилась к своей машине, а следом и я вырулил из ангара Дыма.
Я ехал медленно, и рёв «Цербера» казался уже не боевым кличем, а усталым, хриплым рычанием. Припарковав мотоцикл, я поднялся в свою каморку. Первым делом — под душ. Горячая вода смывала пот и грязь. Едва моя голова коснулась подушки, я провалился в тяжёлый, вязкий сон без сновидений.
Проснулся я от резкого сигнала будильника. За окном уже сгущались вечерние сумерки. Тело ломило, а в голове был туман.
Я вспомнил о предложении Кайла собраться сегодня в Дрыге. Время ещё было. Но прежде чем топить проблемы в алкоголе, нужно было сделать одну, самую важную вещь.
Я нашёл в коммуникаторе её номер. Светлана. Палец на мгновение замер над кнопкой вызова. Гудки. Длинные. Она не отвечала. Я подождал минуту и набрал снова. Тот же результат. Хватит. Хватит прятаться за звонками и сообщениями. Я должен был поговорить с ней. Увидеть её. Я натянул джинсы, куртку и, не раздумывая, спустился вниз.
«Цербер» ждал меня. Заведя его я покатил к дому Светланы.
Я не стал звонить в домофон. Просто сел на скамейку напротив её подъезда и стал ждать. Голод, который мучил меня утром, давно прошёл, вытесненный тяжелым, тоскливым ожиданием. Я не знал, сколько мне придётся ждать. Час? Два? Увижу ли я ее вообще?
Прошло, наверное, больше часа. Я уже начал подумывать, что пора уезжать, но тут открылась подъездная дверь. Я поднял голову. Она. Сердце пропустило удар. Увидев меня, её шаг на мгновение сбился, она замерла. Затем медленно, опустив глаза, подошла к скамейке.
— Привет, — тихо сказала она. Голос был уставшим.
— Привет. Я звонил тебе, хотел…
— Я больше так не могу, — перебила она меня, не поднимая взгляда. Каждое слово давалось ей с трудом. — Саша, я не могу. Каждый раз, когда в новостях говорят о «чрезвычайной ситуации», я умираю от страха. Каждый раз, когда ты не отвечаешь… я представляю себе самое худшее. Ты мне очень дорог,