«Пиджак» уже предвкушал победу и тут вновь влез Голицын, сразу подняв ставку до двух миллионов рублей.
По залу прошел легкий шепоток.
Аукцион продолжился. Продали еще несколько лотов — редкие зелья, древние карты, — но я чувствовал, как меняется атмосфера в зале. Нарастало предвкушение. Уникальность лотов нарастала.
— А теперь, дамы и господа, — голос аукциониста стал торжественным, почти благоговейным. — Лот, которого нет в каталогах. Эксклюзивное предложение.
По его знаку ассистенты в белых перчатках выкатили на сцену стол под черным бархатом. Но на нем не было моего грубого железного ящика. Вместо него на столе стоял плоский, широкий ларец из черного дерева с инкрустацией из перламутра. Гюнтер, ювелир Вольского, подошел к ларцу и торжественно, двумя руками, поднял крышку. Зал ахнул. Внутренняя часть ларца была отделана темно-синим бархатом, на котором, словно звезды Млечного Пути, было рассыпано созвездие алмазов. Это была не просто россыпь камней. Это была тщательно продуманная инсталляция, произведение искусства, демонстрирующее дикую, необузданную красоту сокровища. Под ярким светом софитов сотни необработанных, диких алмазов горели внутренним, холодным огнем. Их количество и размер были просто неприличными.
— Лот номер семь: «Слезы Африки», — объявил аукционист. — Сто сорок семь необработанных алмазов, чистейших алмазов. Общий вес, — четыреста тридцать два карата. Большинство камней — от двух до пяти карат. Чистота исключительная. Продается единым лотом. Все или ничего.
Я сидел, как каменное изваяние. Весь зал смотрел на сцену, а я смотрел на Лиру. Она была невозмутима.
— Начальная цена, — аукционист сделал драматическую паузу, — пятьдесят миллионов рублей. По залу пронесся гул. — Шаг — один миллион.
Тишина. Кто осмелится начать?
— Пятьдесят миллионов, — раздался спокойный голос престарелого мужчины. Он даже не поднял табличку, просто кивнул.
— Пятьдесят пять, — тут же ответил тот самый «Пиджак», который торговался со мной за свиток. — Шестьдесят, — поднял табличку пухлый мужчина в третьем ряду, до этого не купивший ни одного лота.
И началась бойня. Цифры росли с головокружительной скоростью. Семьдесят… Семьдесят пять… Я перестал дышать. Это были не деньги. Это были целые состояния. Я смотрел на этих титанов, которые небрежными кивками распоряжались миллионами, за мои камни. За трофеи, которые я забрал из пыльного лагеря контрабандистов. Мир вокруг казался сюрреалистичным сном.
На отметке в сто миллионов остались только Голицын и «Пиджак».
— Сто пять, — произнес «Пиджак».
— Сто шесть, — тут же ответил Голицын.
— Сто восемь.
Голицын на мгновение задумался. И медленно покачал головой. Он вышел.
В зале повисла абсолютная тишина. «Пиджак» уже улыбался.
— Сто восемь миллионов… раз, — голос аукциониста дрожал от возбуждения.
— Сто девять, — раздался из первого ряда тихий, но властный голос Вольского.
В этот раз ни кто не перебил ставку.
Молоток ударил с оглушительным треском.
— ПРОДАНО! — взревел аукционист. — Сто девять миллионов рублей!
Глава 28
Глава 28
Я сидел неподвижно, заставив себя не выдать ни единой эмоции, хотя внутри все дрожало. Сто десять миллионов. Цифра билась в висках, как отдельный пульс, глуша аплодисменты. Аукционист, объявил короткий перерыв, «чтобы гости могли прийти в себя после столь знаменательного события». Свет в зале стал чуть ярче, и приглушенный гул голосов мгновенно наполнил пространство.
Я заставил себя медленно выдохнуть. Руки, лежавшие на коленях под столом, мелко дрожали, но этого, надеюсь, никто не видел. Сто десять миллионов. Я машинально прикинул в уме. Двадцать пять процентов комиссии аукциона Вольскому… Десять процентов Лисе, как мы и договорились… Мне оставалось чуть больше семидесяти четырех миллионов. Семьдесят четыре! От ста десяти миллионов…
Сумма была астрономической, безумной. Еще вчера я и мечтать о таком не мог. А сейчас… сейчас я стал неприлично, сказочно богат по сравнению с тем, что было. Богат по-настоящему.
И тут в голове, сквозь этот пьянящий туман, всплыли слова распорядителя, сказанные на входе. «…имеете право использовать до двадцати процентов от вырученной суммы на приобретение любого другого лота…»
Я снова замер. Двадцать процентов от ста десяти миллионов. Это почти двадцать два миллиона .
Двадцать два миллиона, которые я мог потратить здесь и сейчас . Не дожидаясь расчетов с Вольским. Возможность прикупить себе что-нибудь этакое, что поможет мне выжить.
Я бросил короткий, едва заметный взгляд на Лиру. Она сидела рядом, невозмутимая, как всегда, медленно потягивая шампанское. Но она смотрела на меня. И в ее золотых, нечеловеческих глазах я не увидел удивления. Я увидел одобрение. Почти насмешливое. Словно она ждала, когда же до меня, дойдет эта простая мысль. Она пришла сюда не просто как моя спутница. Она пришла посмотреть, как я распоряжусь своей первой настоящей властью.
Я откинулся на спинку кресла, заставив себя расслабиться, хотя кровь стучала в висках. Двадцать два миллиона. Я посмотрел на сцену, где аукционист, насладившись фурором и сделав почтительный глоток воды, снова ударил молоточком.
— А мы продолжаем, дамы и господа! — его голос снова стал сухим и деловым. — Чтобы немного остудить наш пыл после огненных «Слез Африки», лот из глубин! Заклинание стихии воды: «Темные Узы»!
На сцену вынесли свиток на темно-синей бархатной подушке.
— Заклинание, позволяющее создать эластичные, но невероятно прочные путы из концентрированной стихии, — вещал аукционист. — Идеально не для убийства, а для захвата и удержания противника.
Я едва не подался вперед. Идеально. Просто идеально. Я вспомнил ту грязную, кровавую возню в Африке, когда мне приходилось калечить тварей, балансируя на грани, рискуя убить их до того, как я смогу поглотить силу.
Это был не просто заклинание. Это был хирургический инструмент, решающий мою главную тактическую проблему. Нелетальный контроль. Я должен был его получить.
— Начальная цена: Два миллиона рублей.
Торги начались вяло, но тот самый «Пиджак», что торговался за свиток регенерации,