Монахов отшвырнуло ударной волной, как тряпичных кукол. Они с глухим стуком врезались в стены. Лишь Валаам устоял на ногах, но его лицо было искажено потрясением.
Я рухнул на колени, тяжело дыша. Боль ушла. Кошмары исчезли.
Рев, вырвавшийся из моей груди, был ревом зверя. Сила, хлынула из меня неудержимым, всепоглощающим потоком.
Монахи, которых откинуло к стенам, были первыми. Волна иссиня-черного пламени сорвалась с моих рук, поглотив их. Они исчезли, не издав ни звука, оставив после себя лишь два черных силуэта, выжженных на каменной стене.
Помощник инквизитора, который все еще держал в руках пустую шкатулку, закричал от ужаса. Его крик оборвался, когда второй, более концентрированный жгут пламени ударил ему в грудь.
В комнате остался только один.
Валаам.
Он успел поднять свой серебряный крест, символы на котором пылали. На его лице застыл суеверный ужас. Он смотрел на меня будто на нечто, чего не должно было существовать.
Я медленно поднялся на ноги. Вся моя боль и страх переплавились в холодную, безграничную ненависть. Я просто протянул руку в его сторону и сжал кулак.
Символы на кресте погасли. Валаам открыл рот, но вместо крика из его горла вырвался лишь тихий хрип. А затем он просто опал.
За несколько секунд комната стала пустой.
Мое тело все еще вибрировало от вырывавшейся на волю силы. Ярость, кипевшая во мне, начала медленно остывать, уступая место чему-то другому.
Я стоял один посреди почерневших стен, тяжело дыша.
Рев собственной силы все еще стоял у меня в ушах.
А потом меня повело и я рухнул, голова раскалывалась, я едва мог пошевелиться. А потом я услышал голоса.
Голоса пробивались сквозь вату в ушах, искаженные и далекие, как эхо со дна глубокого колодца.
— Саня… жив… — женский голос, в котором облегчение смешалось с первобытным ужасом. — Что они с ним сделали?..
— … твою же… что здесь, нахрен, произошло?..
— Тащите его! Немедленно!
Меня поволокли. Мир превратился в бессмысленный калейдоскоп ощущений: шершавая стена тоннеля, о которую меня приложили плечом. Ледяные брызги грязной воды, резкий рывок вверх, будто меня забросили на что-то твердое и вибрирующее. А потом — тишина и темнота.
Я открыл глаза и увидел над собой потертый фанерный потолок. Я лежал на чем-то твердом, и меня качало. Рядом со мной на коленях сидела Лиса. Ее лицо было бледным, в глазах, освещенных тусклым светом, плескался страх. Она что-то говорила, но я не слышал слов. Ее губы двигались, а я снова проваливался в темноту…
Резкая остановка. Дверь со скрежетом отъехала в сторону, впуская полосу тусклого света и запах сырого асфальта. Две пары сильных рук — я узнал хватку Грома и Кайла — подхватили меня и снова куда-то поволокли. Скрип ступеней под ногами, чей-то приглушенный голос… и снова мрак.
Яркий свет ударил по глазам. Я лежал на чем-то мягком. Надо мной склонились несколько размытых силуэтов. Голоса были уже четче, но все еще казались далекими. — … не сработает, я же сказал. — Но это лучшее, что у нас есть… — Его природа изменилась… Я чувствовал, как что-то холодное коснулось моего виска, зашипело и тут же испарилось. Следом тоже самое произошло с рукой. Боль не ушла. Темнота снова позвала меня, и я не стал сопротивляться.
Пробуждение. Когда я открыл глаза в следующий раз, свет был уже мягким, приглушенным. Я лежал на старой кушетке в незнакомой комнате, пахнущей травами и антисептиком. Надо мной склонился пожилой мужчина в заляпанном халате. Он молча изучал меня поверх очков.
Я попытался сесть, но тело было свинцовым.
— Где я? — прохрипел я, и собственный голос показался чужим. — Что… что случилось?
— Тише, тише, молодой человек. Резкие движения вам сейчас ни к чему, — сказал тихий успокаивающий мужской голос.
Рядом с кушеткой, в старом, потертом кожаном кресле сидел пожилой мужчина. На вид ему было около шестидесяти: аккуратно подстриженная седая борода, густые волосы с проседью, зачесанные назад, и глубокая сеть морщин у глаз. Но стариком он не казался. Прямая спина, широкие плечи, которые не мог скрыть даже свободный свитер, и спокойный, невероятно пронзительный взгляд говорили о человеке, привыкшем к дисциплине и действию.
Он резким движением поднялся и подошел ко мне, после чего помог приподняться и подложил под спину подушку. Я огляделся. Мы были в просторной комнате, похожей на библиотеку или кабинет. Стены от пола до потолка были заставлены книжными стеллажами, забитыми как современными медицинскими справочниками, так и древними, обтянутыми кожей томами без названий.
Я опустил взгляд на свои руки, и сердце пропустило удар. На правом предплечье, там, где меня коснулись щипцы монаха, кожа была сморщенной и белесой, как у столетнего старика. Уродливый, мертвый шрам. В памяти тут же вспыхнула картина: я стою посреди пепла, а из моих рук рвутся жгуты черного пламени.
Я потряс головой, отгоняя видение.
— Где я? И кто вы такой?
Глава 4
Глава 4
— Тише, молодой человек. — сказал тихий, но властный мужской голос.
Рядом с кроватью, в старом кожаном кресле сидел пожилой мужчина. На вид ему было около шестидесяти: аккуратно подстриженная седая борода, густые волосы с проседью и спокойный, невероятно пронзительный взгляд.
Он поднялся, и я увидел, что под его свитером угадывались широкие плечи.
— Меня зовут Арсений Игнатьевич, — ровно ответил он. — А вы — в безопасном месте. Большего вам пока знать не нужно.
Дмитрий Сергеевич… Кайл. Воспоминания о спасении были рваными, как в лихорадке. Я помнил их голоса, но были ли это они? Или мое воображение, отчаянно цепляющееся за надежду?
Я попытался сесть. Тело отозвалось такой слабостью, что голова закружилась. Арсений Игнатьевич сделал шаг и, легко перехватив мою руку, помог сесть. Его хватка была твердой, как сталь.
— Сколько я здесь? — спросил я, отбросив вежливость. — Здесь — сутки. До этого трое — у Волконских провел, — хмыкнул он. — Дмитрий Сергеевич доставил тебя вчера ночью. Они скоро вернутся.
Я перевел взгляд на окно. Сквозь щели в шторах виднелась зелень деревьев. Решеток не было. Это немного успокоило.
Значит, точно они. Не бросили. Рискнули и вытащили идиота. Да еще и к Волконским отвезли лечиться.
— Вставай, — неожиданно приказал Арсений Игнатьевич. — Прогуляемся. Воздух пойдет тебе на пользу.
Он протянул мне небольшой пузырек с мутной, пахнущей травами жидкостью. Я с