– О талмуде, о талмуде не забудь!
Шура встала, поправила пряжку ремня, сунув за него большие пальцы, разогнала складки на гимнастерке. Откашлялась.
– Нам, Андрей, известно, что ты в день по четыре книжки проглатываешь…
– Но-но…
– Да, да… Такие речи заворачивать научился, что голова кругом идет. Хотели мы тебя культуполномоченным избрать, а теперь – нет! Я голосовать против буду!
– Почему это? – вспыхнул Андрей.
– Во всем «элемент анархии» увидишь. Дело говорим, а ты – анархия. Анархистами махновцы были да кулачье разное…
– Основоположники анархизма, – заученно выпалил Андрей, – то есть его теоретиками, были…
Но Шура отрубил я:
– О Прудоне и Кропоткине с другими не говори: знаем сами. Кстати, они тоже скончались. Ты, Андрей, скажи. Возились мы со Шмаковым? Возились. Понял он что-нибудь? Нет! Значит, эту окалину выметать надо! Он же своим ребятам деньги под проценты взаймы дает. Да-да. Вчера из третьей группы фрезеровщик приходил, долг принес. У нашего Гобсека, оказывается, специальный талмуд есть. Фамилии" должников он записывает, сумму прописью и проценты начисляет… Даст, к примеру, тебе десятку, а обратно получит двадцать. Да-да!…
– Врешь ты все, – отмахнулся Шмаков.
– Надо пробудить в нем, – заикнулся Андрей, – чувство…
– Будили, не просыпается!… Кроме того, Шмаков с какими-то личностями связался. Один раз водкой от него пахло.
– А тебе какое дело? Ты ведь не в общежитии живешь. Тебе хорошо.
– Прикрепите Витьку к нам с Андреем, – вдруг закончила Шура.
Это вырвалось у нее само собой. Она вспомнила свое одиночество, трудности, мытарства и пожалела Шмакова.
– Очень надо, – сказал Андрей.
– Молчи!…
5
У Виталия Шмакова были свои взгляды на жизнь. Душа у него не лежала к ремесленному училищу. «Подумаешь – земной рай! Ну, выучусь… Ну, кузнецом стану… А дальше что? Всю жизнь коптиться в цехе у молота? Была нужда! Жить надо весело, шумно. Вот Ленька Зубков. Нигде не работает, а живет – дай бог каждому так жить! Деньги у него всегда есть, друзей куча и не только парни…»
Примерно за такими размышлениями застали Шмакова пришедшие к нему в общежитие Шура и Андрей.
– Никого нет? – нарочно удивилась Шура. Ребята по ее просьбе задержались, чтобы дать ей возможность поговорить со Шмаковым. – А мы с Андреем хотели всех в кино позвать. Жаль.
– Меня одного возьмите, – усмехнулся Виталий. – Больше денег останется.
– Пошли, – просто сказала Шура. – Одевайся.
Волей – неволей пришлось Шмакову идти в кино: сам напросился. У входа в кинотеатр они встретили Зубкова. В распахнутом пальто, с огромными ватными плечами, в кепке с крохотным козырьком Зубков выглядел франтом. Шелковый шарф небрежно свисал на грудь, и Зубков следил, чтобы бахрома шарфа была всегда на виду.
– Привет, старик! – выкрикнул он, проталкиваясь к Виталию. – О-о… Да ты вроде не один? Надежные?
Виталий замялся и, подумав, сказал:
– Городские. Наши…
– Порядок! Я как раз хотел одно дело обтяпать. Помогать будете?
– Смотря в чем, – Виталий с опаской покосился сначала на Шуру, потом на Андрея. Те спокойно слушали.
– Мы с приятелем поспорили. – Зубков говорил, как воду лил, легко й непринужденно. – Ты его знаешь. Он утверждает, что к нему в квартиру ни один живой человек незаметно пробраться не сможет…
– С чего же это он вдруг так утверждает? – спросила Шура: ей не нравился разухабистый тон рассказчика.
– Книжку о разведчиках мы прочитали, – не моргнув глазом, продолжал Зубков. – В ней один солдат ловко действовал! Вот мой друг и поставил его под сомнение. А я – за!
– И я тоже! – не удержался Андрей. – Мне отец рассказывал, какие у него в батальоне разведчики были – невидимки.
– Вот, вот! – радостно подхватил Зубков.
– Какие же условия он поставил? – поинтересовалась Шура, все еще не доверяя краснобаю.
– Срок – неделя. Время – круглые сутки. Вход – через любую отдушину. Но и он хитрец: родителей и знакомых настропалил…
– И ты решил сегодня? – спросил Шмаков.
– Прямо сейчас! – Ленька достал из кармана голубой конверт и показал его ребятам. – Заберусь, оставлю на столе дружеское послание – и назад. Поможете?
– Мы в кино, – ответила Шура.
– Ну, пропустим один сеанс, подумаешь, важность какая, – начал уговаривать Зубков. – Согласны?
Ребята согласились.
Дом, где, по словам Зубкова, жил его друг, стоял в глубине двора на одной из окраинных и глухих улочек рабочего района. Из-за некрашеного забора виднелась лишь шиферная крыша да крестовина телевизионной антенны на ней.
– Вот его хоромы, – остановился Зубков. – Хозяин должен скоро с завода пожаловать. Чтобы не свалился он, как снег на голову, прошу вас взять на себя сигнализацию. Ладно? Ты, – он кивнул Шуре, – вставай на уголок. Чуть чего – свистнешь, негромко свисти. Тебе, – кивок в сторону Андрея, – вот этот уголок на тех же условиях. Шмаков охраняет центр. Все! Да, еще!… Не стойте египетскими пирамидами, а прогуливайтесь. По местам!
Зубков застегнул пальто, надел перчатки, подпрыгнул, повиснув на заборе, подтянулся на руках и перемахнул во двор.
(Продолжение следует.)
ВСЕМ! ВСЕМ! ВСЕМ!
ПИСЬМО ИЗ РЕДАКЦИИ
Дорогой читатель!
После выхода первого номера нашего журнала редакция получила много отзывов – замечаний и пожеланий, которые мы постараемся учесть в дальнейшей работе.
Мнение твое, читатель, всегда очень важно и ценно для редакции, а в особенности на первых порах, сейчас, когда журнал формирует свое направление, опре- деляет круг и своеобразие тем, ищет, пробует, нащупывает и, вероятно, не все еще делает так, как хотелось бы тебе, читатель.
Просим написать нам:
Что тебе нравится в журнале и что не нравится?
Что тебе хотелось бы прочитать в «Уральском следопыте»? Чего ты ждешь от него в ближайших номерах?
Материалы о каких сторонах нашей жизни, по-твоему, должны занять главное место в журнале?
О чем ты сам смог бы написать в
«Уральский следопыт»?
Адрес редакции: г. Свердловск, ул. Малышева, 24.
Не забудь сообщить свой возраст, где учишься, чем увлекаешься и свой адрес.
А если ты знаешь о каком-нибудь интересном случае из окружающей тебя жизни, или ты сделал интересный фотоснимок, рисунок, или у тебя есть, что рассказать интересное для всех читателей, – сразу присылай в