Эрик что-то сказал Тине на незнакомом мне языке. Что означало «что угодно, только не английский». Она ответила на той же тарабарщине, и они поговорили с минуту.
— Они всё ещё спорят, выгонять тебя или нет, — сказала я Джесс.
— Duh.
— Давайте говорить на нашем родном языке: мы будем называть его английским, который действительно чертовски грубые вампиры не понимают.
Я уставилась на них обоих, но Тина и Эрик продолжали что-то бормотать. Я не была уверена, игнорируют ли они меня или действительно не слышат, поэтому я поступила по-взрослому и просто заговорила громче.
— ВЕРОЯТНО, ЭТО ПРОБЛЕМА БЕЗОПАСНОСТИ. ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ, КАКИМИ ПРИДУРКАМИ МОГУТ БЫТЬ ЭТИ СТАРЫЕ ВАМПИРЫ. ВОТ ПОЧЕМУ ЭТИ ДВОЕ ТАК ЛЮБЯТ ПРИГЛАШАТЬ ИХ В ГОСТИ. В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ, ОДИН ИЗ НИХ, ВЕРОЯТНО, ПОПЫТАЕТСЯ ТЕБЯ УКУСИТЬ, И У НАС БУДЕТ БОЛЬШАЯ ЖЕСТОКАЯ ДРАКА, КОТОРОЙ МОЖНО ИЗБЕЖАТЬ, ЕСЛИ ТЫ ПРОСТО ПОСИДИШЬ В ПОДВАЛЕ С ГАРРЕТОМ.
— Нет, нет, нет. Мой дом. Без обид, Гаррет.
Гарретт в ответ пожал плечами. С тех пор, как он упомянул про сандалии Шах, он почти ничего не говорил и продолжал вязать. Он проводил на кухне больше времени, чем обычно: его девушка, оборотень, которая так и не превратилась в волка, была в Массачусетсе. Очевидно, у жены вожака стаи был ещё один ребёнок. Она поворчала, но согласилась. Гаррет остался, что меня вполне устраивало — не то чтобы у нас не было свободного места. Антония могла вернуться с половиной стаи, и у нас было бы свободное место.
Я должна была признать, что понятия не имела, что Антония (оборотень, а не моя мачеха) нашла в нём.
Примечание: насколько странным было то, что я знала двух женщин по имени Антония? Джессика утверждала, что во всём этом был какой-то глубокий смысл, но я решила, что мне просто повезло.
Вернёмся к моему беспокойству о Гаррете. Не поймите меня неправильно. Я имею в виду, он был красавцем (редкий вампир им не являлся), но у меня сложилось впечатление, что он не самый острый нож в мире. Не говоря уже о том, что несколько недель назад он бегал на четвереньках и пил кровь целыми вёдрами. Антония была умна, и, даже если она была пускающей слюни идиоткой, она могла видеть будущее. Алле? Видеть будущее. Я подумала, что у неё мог быть кто угодно.
Она бы возражала. Неистово. Для меня было удивительно, что у красивой брюнетки с фигурой модели в купальниках, которая могла видеть будущее, была низкая самооценка, но так оно и было. И кто я такая, чтобы судить? У Гаррета и Антонии были хорошие отношения.
— Очень хорошо, — сказал, наконец, по-английски сомнительный приз, с которым я встречалась. — Ты можешь остаться. Но, Джессика, пожалуйста, следи за тем, что говоришь и делаешь. Не смотри им в глаза слишком долго. Говори только тогда, когда к тебе обращаются. Да, сэр; да, мэм.
— Сядь. Арф, — поддразнила я.
— А что с ней? — воскликнула Джессика, указывая в мою сторону. — Она больше нуждается в уроке этикета, чем я.
— Да, — сказала я, — но я Королева. С большой грёбаной буквы, К. Эй, ты слишком долго смотришь мне в глаза! Эрик, заставь её прекратить!
— Дай мне передохнуть, чёрт возьми, — пробормотала она и пошла наверх, издавая рвотные звуки.
Глава 2
В дверь позвонили, когда я наблюдала, как Джессика с напыщенным видом поднимается по лестнице в фойе. В последние несколько недель она казалась особенно колючей. Не то чтобы я не привыкла к тому, что она высказывает своё мнение, она была моей лучшей и старейшей подругой — в старших классах мы вместе пользовались губной помадой. Что, учитывая оттенки нашей кожи, стало настоящим свидетельством нашей дружбы (и, что более важно, нашей способности находить общие аксессуары). Но, похоже, всё, что я говорила и делала, выходило за рамки поверхностного раздражения и проникало глубоко в её душу.
— Это Софи и Лиам, — сообщила нам Тина из фойе.
— О, отлично, — сказала я, выходя из кухни вслед за всеми (за исключением Гаррета, который был погружён в свои мысли). — Сперва весёлая встреча.
— Чепуха, — сказал Эрик. — Все встречи весёлые.
Я фыркнула, но ничего не сказала. По правде говоря, я была слишком занята разглядыванием его задницы в чёрных брюках, которая выглядела очень аппетитно. На нём, как обычно, был тёмный костюм, идеально сочетавшийся с его тёмными волосами и глазами. Он был таким широким в плечах, что я часто удивлялась, как он проходит через дверные проёмы, и у него были длинные, сильные ноги. Я размышляла о том, что так долго сопротивлялась его злым чарам.
Хотя в последнее время мне казалось, что он сопротивляется моему желанию. Он уклонялся от каждой нашей свадебного совещания. По крайней мере, мы договорились о дате: 31 июля. Иногда казалось, что прошла целая вечность, а иногда мне казалось, что дата приближается. И я практически всё планировала сама (ну, иногда с помощью Джессики). У него не было своего мнения по поводу цветов, еды, напитков, смокингов, платьев, церемонии или свадебной песни. Если бы я не была уверена, что он любит меня, я бы подумала, что он не…
— Ваши величества, — произнесла Софи, кланяясь нам обоим. Тина открыла наши огромные вишнёвые двери, и мы увидели Софи (доктора Трюдо, она была ветеринаром) и Лиама, эм, какой бы ни была его фамилия.
Софи была одета в строгий тёмно-синий костюм с милой короткой юбкой, водолазку в тон, чёрные колготки и чёрные (тьфу!) кроссовки. Я знаю, что они практичны для женщин, занимающихся карьерой, но кроссовки с костюмами? Иисус не мог бы плакать сильнее, чем я. Как и все вампиры, Софи была до смешного красива, с чёрными волосами (собранными в немодный пучок) и бледной бархатистой кожей. Её тёмные глаза не упускали ни единой чёрточки. Что, в её роде занятий, было, вероятно, действительно хорошо.
Лиам был в джинсах, кожаной куртке и поношенных мокасинах. Что ещё раз напомнило мне о том, что я готова к весне, и сандалиях. Меня всегда поражало его моложавое лицо (под тридцать? Трудно было сказать наверняка, настолько он загорелый, как фермер), которое сочеталось с его преждевременно поседевшими волосами.
Тина провела нас всех в гостиную (их было по меньшей мере четыре, не заставляйте меня начинать), и первое, что сделала Софи, когда мы все расселись, — протянула мне номер