Лаура была моей сводной сестрой по отцу. Её вторым родителем был Дьявол. Да, я действительно имею в виду буквально. Долгая история. Она была милашкой с убойным ударом слева и убийственным характером. Зверь появлялся только раз из ста, но, когда это случалось, враги умирали.
— Она придёт сюда сегодня вечером?
— Да, — я посмотрела на часы. — С минуты на минуту. И что, чёрт возьми, мне ей сказать?
Пока я осматривала бар, я заметила, что все вампиры, сидевшие здесь с нами, выглядели напряжёнными. Как будто мне было не всё равно. У меня были проблемы поважнее, и, если вампиры приходили в клуб Королевы, потому что были слишком напуганы, чтобы этого не делать, это было чертовски приятной переменой.
Конечно, они могли бояться Лауры — она убила нескольких из них пару месяцев назад. В этом самом ночном клубе, да вон там. У неё неплохо получалось.
Наверное, это прозвучало холодно, и я не хотела быть такой. Я пыталась относиться к вампирам, как ко всем остальным. Я действительно старалась. Они бы мне не позволили. Просто почему так много из них были такими нераскаявшимися кровожадными придурками?
Показательный пример: Алонсо. Сначала он даже не вспомнил, как убил Софи. Уже довольно плохо быть убитым, но, чтобы ваш убийца отнёсся к этому так бездумно и небрежно?
— Уверена, ты что-нибудь придумаешь, — сказала Лаура, что было мило, хотя и совершенно бесполезно. — Хочешь, чтобы я ушла?
— Ну, просто это, э-э, личное дело Софи. Я просто хотела объяснить, почему мы не смогли встретиться сегодня вечером, хотя у нас были планы.
— Всё в порядке, — сразу же сказала она. — Вместо этого я пойду на вечернюю службу.
Я допила свой напиток.
— Снова в церковь? — слава богу. С тех пор, как я впервые встретила её, она перестала посещать церковь, и я начала думать, что оказываю на неё очень плохое влияние. Хотя, как заметила Джессика, у Лауры могли быть привычки и похуже, чем иногда пропускать девятичасовую службу. В качестве примера она привела бесплатную продажу кокаина.
Лора выглядела обиженной.
— Я пропустила всего несколько раз.
— Верно, верно. Милая, я не в том положении, чтобы судить, — я не могла вспомнить, когда в последний раз посещала церковные службы, хотя ничто из того, что я вампир, не мешало мне делать это сейчас. Кресты, святая вода, рождественские ёлки — ничто из этого не могло причинить мне вреда. — Я просто справедлива. Ты знаешь. Комментирую.
— Ну, мне лучше уйти, пока не пришла твоя подруга, — она встала, наклонилась и небрежно поцеловала меня в щеку. — Мы перенесём встречу, да?
— Ещё бы. Передай от меня привет своим родителям.
— Передам. Передай привет моим… твоим родителям тоже, — о, конечно. Моя мачеха, которая родила Лауру, будучи одержимой дьяволом, а затем бессердечно бросила её в приёмном покое больницы, и мой отец, который понятия не имел о существовании Лауры. Я бы сразу с этим разобралась. Тогда я бы вылечила рак и отдала всю свою обувь на благотворительность. Я смотрела, как она уходит. Я была не единственной. Прочистив горло достаточно громко, чтобы меня услышали, я уставилась на парней, разглядывающих задницу моей сестры, пока они все не вернулись к своим напиткам. Конечно, упаковка была симпатичной, но меня беспокоило то, что было внутри. Лаура была не только дочерью дьявола, ей было предсказано, что она завладеет миром. Её способом восстать против своей матери было быть милой, а не захватывать мир. И это было хорошо.
Но мы все гадали, сломается ли она — и когда именно — под таким давлением.
Как только она вышла, вошла Софи, не обращая внимания на угрюмую хозяйку, и устремилась к моему столику, как ракета «Скад». Она встала надо мной, скрестив руки на груди, и спросила:
— Он ещё не умер?
— Я забыла, какой кофе ты пьёшь, — ответила я, не слишком удивлённая. Я имею в виду, что после вчерашнего вечера у меня была идея, как пройдёт наша небольшая встреча. — Кроме того, тебе, наверное, не помешало бы выпить.
Она плюхнулась на сиденье рядом со мной.
— Я недавно поела, — рассеянно сказала она. — Лиам настоял.
— Я имела в виду мартини или типа того.
— На самом деле, — продолжала она, как будто я ничего не сказала, что было совсем на неё не похоже — обычно она была воплощением французской вежливости, — мне пришлось уговаривать его позволить мне приехать сюда одной. Он всё равно мог последовать за мной. Он… он очень сердитый. Как и я.
— Милая, я была там. Я знаю, что ты злишься. И я чувствую себя дерьмово из-за этого. Правда-правда. Я готова рассмотреть варианты. Что мы можем сделать?
— Подайте мне его голову.
— Видишь ли, это просто бесполезно. Ты должна работать со мной, Софи.
Она не улыбнулась.
— При всём уважении, Ваше величество, если вы не можете — или не желаете — помочь мне, то я не вижу смысла в этой встрече.
— Дело в том, что я расстроена из-за того, что ты расстроена, и я хотела поговорить с тобой об этом. Давай найдём компромисс.
— Ваше величество, — она пронзила меня взглядом. — Компромисса быть не может.
Я вяло водила стаканом по воде, оставляя на столе круги.
— Вот это настрой.
— Я не… слепа к вашему положению. Но вы должны понять моё. Он подло убил меня, и это не должно сойти ему с рук.
— Ну, если бы ты, э-э, подумала об этом, если бы он не убил тебя, ты бы никогда не приехала в Америку, не встретила Лиама и ничего подобного. Не начала бы новую жизнь.
— Мне пришлось начать новую жизнь, — сказала она так, словно разговаривала с ребёнком — злым, глупым ребёнком, — потому что он украл мою старую.
— Да, да, я тебя услышала.
— Я понимаю, что у вас могут быть связаны руки в политическом плане, — она тонко улыбнулась. — В конце концов, я Француженка.
Я рассмеялась.
— Но поймите меня правильно: если вы не можете действовать, могу я.
— Видишь ли, эм, — я взяла свой пустой стакан, повертела его в руках и поставила обратно. — Ты, эм, не можешь этого сделать. Я имею в виду, я запрещаю. Теперь я знаю, что…
Я разговаривала с воздухом. Она встала и направилась к двери так быстро, что я не успела уследить за её движением.