Рашми открыла глаза. Её сон. Он был очень похож на это видение. Во сне она искала сына в тумане. Не был ли тот туман чьими-то потерянными душами? Не был ли Томас тем светом, который она искала? Что было увиденной звездой? Мир, ставший готовым к Согласию? А раньше звёзд не было вовсе…
– А если так и было? – спросила Патил тихо. – Что, если нет никакой Великой Ошибки Вселенной и все расы изначально были Несогласными, но потом появлялись среди них пролившие слёзы и получившие души?
Айк с детским пюре в руках так и застыл на полпути к столу. Все замолчали. Даже Томас. Несколько секунд стояла полная тишина, а потом её муж, словно выпав из оцепенения, сел за стол, взял сына на руки и начал его кормить. Возможно, это вернуло всех остальных.
– Это же… – первой начала Мари. – Это перевернёт всё представление о мироздании, имеющееся у Согласия.
– Но что могло послужить причиной таких изменений? – спросил Дима. – Я слышал, что ряд рас Согласия в прошлом пострадал от нашествий Несогласных, но не все же.
– Причины могли быть и внутренними, мало ли случалось катастроф, мало ли внутренних войн вели расы, – пожал плечами религиовед.
– Или некоторые расы всё же от природы были более склонны к эмпатии, – предположил Айк, воспользовавшись паузой, пока ребёнок пережёвывал и без того мягкую кашицу, – и они могли стать тем самым ядром. Выжившие, конечно.
– Если мы считаем, что Ошибки не было, то нам осталось лишь понять, зачем Вселенной создавать изначально жестоких людей, – медленно произнёс Пётр.
Снова возникла пауза, во время которой единственными звуками было довольное чавканье Томаса. Яблочное пюре – его любимое.
– Мне кажется, я знаю ответ, – загадочно произнёс Волков, – и вы все тоже знаете причину. Скажите, если бы люди, будучи изначально животными, стремились не убивать, а любить всех вокруг, они бы выжили как вид? Смогли бы покорить планету, став доминирующим видом? Можно ли было бы построить цивилизацию силами такой расы, которая не готова убивать и занимать всё большие площади? Просто кто-то по ряду причин эволюционировал, а кто-то – нет.
– Разумно, – согласилась Катрина. – Вспомните: по словам Натич, Предтечи стали столь эмпатически развитыми, что превратились в вегетарианцев, травоядных, по сути и, возможно, потому и вымерли.
– Не просто разумно, а гениально, – с энтузиазмом заявил Григорьев.
– Бу-пфу-ям, – прогундосил малыш Том с полным ртом, и все засмеялись, а потом Пётр резюмировал:
– Вообще, можно сказать, что абсолютное добро слишком беспомощно, чтобы выжить, а абсолютное зло – слишком бесчеловечно, чтобы иметь право на жизнь. И в тонком балансе между добром и злом может крыться не Ошибка, но Величайший Замысел Вселенной.
* * *
Гости уже ушли, и они остались втроём. Вечерело, но ни у Рашми, ни у Айка не было желания работать в этот день, и они просто смотрели старые добрые фильмы и слушали музыку, попеременно играя с сыном. В целом казалось, что они неплохо поработали. У Григорьева после идеи Димы возникло предложение немедленно связаться с Ланге, и они позвонили на Марс. Звонок за двенадцать световых лет – чудо из чудес – был осуществлен с обычного телефона без всяких голограмм. Оказалось, что в тот самый момент Генрих находился вместе с их друзьями в какой-то лаборатории. А точнее, там присутствовали Джесс и Крис. Рашми с тоской осознала, что уже вечность не видела лучшую подругу.
Пётр пересказал все их мысли, начав со слов гуру Кумари, а потом добавил, что благодаря ей, Рашми Патил-Кинг и Диме Волкову они обрели смысл. Ланге пришёл в восторг, Джессика тоже, она даже назвала это «русско-индийской гипотезой», чем вогнала Рашми в краску. Крис же заявил, что идея об эволюции культуры параллельной эволюции гена эмпатии нуждается в проверке и похвалил и Диму, и Катрину, последнюю – за её вклад и идею о неуникальности пути Предтеч. Григорьев поведал, что через неделю-другую прилетит на Марс. В итоге под конец разговора Джесс пообещала изменить модель и проанализировать, как изменится частота появления и выживаемость союзов вроде их Согласия, а затем ожидаемо сказала, что скучает по всем ним и позвала их всех погостить. О, как Рашми хотела бы прилететь к ней в гости! Но…
– Что думаешь про предложение Джесс? – спросил её Айк, попивая чай. – Дима уже отказался, у него тут тьма дел. Но мы-то с тобой вполне могли бы слетать в небольшой отпуск. Тем более ты у меня – новая звезда философии, теперь Рашми Патил-Кинг будет известна как соавтор новой концепции!
Девушка фыркнула и улыбнулась. Потом убрала с лица улыбку и вздохнула.
– Айк, боюсь, что Томасу рано пока что летать в космос.
– Ой, да о чём ты! – отмахнулся муж. – Нынче полёты в космосе мало чем отличаются от сидения дома. Та же гравитация, полно вкусной еды, да и сроки полёта ничтожны.
– Да? А кто будет нянчить Тома на тесном корабле? Он там всех с ума сведёт, и меня в первую очередь.
Блин, Айк, удовлетворись, пожалуйста, этим ответом! Не мучай дальше. Ей совсем не хотелось выкладывать начистоту то, что она просто боялась лететь туда. Там теперь всякие военные штабы, планы и стратегии. Там формируют команды разведчиков и дипломатов. Что, если муж не выдержит и неожиданно явится к ней с мрачным лицом и словами «Раш, детка, не пугайся, но я решил лететь со следующим кораблём на защиту такой-то планеты Несогласных»?
– Слушай, люди и не в таких условиях путешествуют с детьми. Всего-то несколько дней в тесной каюте, – не сдавался супруг. – Да и я возьму большую часть вахт с сыном на себя.
Неужели придётся с ним поговорить? Что там Мари сказала утром?
– Айк, милый… – нерешительно начала она, взяв его за руку и посмотрев в его бездонные глаза. – Скажи, ты ведь хочешь быть ближе к центру событий? Тебя просто мучает то, что мы оказались здесь, на отшибе?
Он выглядел удивлённым. Потом улыбнулся. В его глазах хотелось утонуть, и она боялась, что, если он прямо сейчас вдруг скажет, что рано или поздно улетит, Раш не будет с ним спорить.
– О чём ты, детка? – тихо ответил Айк. – Вспомни, ведь именно я предложил лететь на Конкордию. И центр событий для меня там, где ты и Томас. Я просто хотел навестить друзей. Разве ты не скучаешь по Джесс?
– Скучаю, но…
– Но что, Раш? Тебя что-то беспокоит?
– Да, Айк. Беспокоит. Ты ночью… нет, я и раньше догадывалась, что ты хочешь на войну, но сегодня… Сегодня