– И… какова же их мощь? – спросила Джоанна. Сердце сжалось. Может, он сейчас блефует? Врёт?
– Прошу вас, генерал, не говорите до подписания соглашения, – быстро произнёс Байтс. Вот же чёртов адвокат. Сейчас Земля, да что там Земля – целая Галактика висит на волоске. Может быть, несколько дней промедления, которых потребует подписание соглашения с прокурором, станут решающими в будущей великой битве, а ты, Байтс, играешь в законопослушного!
– Я не скажу всего сейчас, – согласился с ним Харрис. – Но должен сказать хоть что-то, чтобы мне поверили. Агент Коллинс, вы уже встречали их флоты? Как вам их звёздные крейсеры размером с небольшую луну? Сколько истребителей выпускал каждый? Вы уже нашли их слабые места?
Коллинс молчала. Он действительно что-то знал. Но требовалось понять, насколько его знания важны для грядущего выживания человечества, прежде чем подписывать с ним какое-либо соглашение. Просьба уйти на войну – абсурдна. Земляне пока не воюют. Нет своего флота. Нет нужды в подобных самопожертвованиях. Но тем не менее надо слушать.
– Так вот, я скажу вам, в чём они слабы. Я это понял, просидев здесь все эти годы и размышляя над словами Лукаса, – продолжал между тем Харрис. – Дело в том, что З’уул слишком уверены в своей победе. Они будут идти всюду и сразу, атакуя лишь мизерными частями гигантского флота. Возможно, вы уже провели разведку. Возможно, у вас с ними уже были стычки. Возможно, Согласие даже победило в какой-то битве. Но надо действовать стремительно, нападать на их отдельные эскадры, нельзя дать объединить всю армаду. Вы их не победите, если они успеют осознать, что старые методы не годятся.
Джоанну пробрала дрожь.
– А знаете… – неожиданно улыбнувшись, произнёс Харрис. – Мне наплевать на соглашение. Вы можете просто уговорить правительство дать мне то, что я прошу. Я скажу вам, сколько их. Более миллиона гигантских кораблей. И это мелочь, потому что из их Галактики наверняка уже мчится следующий флот, а они строят ещё и ещё. Если не собрать армию, способную противостоять любому их флоту, если не вторгнуться к ним домой и не захватить их – война никогда не кончится.
Потом он повернулся к адвокату, схватившемуся за голову, и добавил:
– Мистер Байтс, я искренне благодарен вам за попытку выторговать для меня какую-то преференцию, но я в первую очередь человек. И надеюсь, что сейчас это доказал. И если мне позволят погибнуть как человеку и патриоту, а не сгнить в вонючей дыре, то это будет моей лучшей наградой.
* * *
По пути в Нью-Йорк Джоанна набрала Сэма и рассказала ему о том, что узнала от Харриса. Сэм был взволнован, она поняла. Муж долго пытался найти повод не верить словам экс-генерала, но здравый смысл в нём возобладал. В конце концов информация была важной, если она правдива. Если это ложь – она не может быть вредной. И Джулиани точно и ясно сказал, что никакого помилования Харрис не получит. Может быть, ему улучшат условия пребывания за решёткой, позволят видеться с семьёй. Для таких преступников раскаяние не становится основанием для прощения. В итоге они договорились сразу же ехать на доклад лично к Артуру Уайту, минуя все протоколы. Сэм обещал организовать, и автомобиль Джоанны пулей мчал в администрацию президента.
Само собой, тот согласился их принять неофициально. Это было рискованно, но поход по всем инстанциям отнял бы время. И вряд ли им позволили бы предложить президенту то, что они хотели ему предложить. Мало кто был посвящён во все нюансы происходящего, да ещё и с самого что ни на есть начала, с того момента, как на Марсе был найден «мыльный пузырь» – зонд пришельцев. Поэтому и Сэм, и Джоанна разумно полагали, что им лучше знать. Но примет ли Артур их аргументы? Станет ли вообще слушать? Может быть и так, что он просто отвергнет их идею, а на следующий день о визите и его цели станет известно всему руководству, их вызовут в Комитет и заставят подписать рапорт об увольнении. Ну что ж, не в первый раз они шли на подобный риск. И снова из-за Харриса.
Уайт принял их в личном кабинете, он был очень уставшим – стоял поздний вечер. Официально именно он вызвал агентов к себе, так попросил Сэм. Поэтому всё, что произошло с Джоанной пока что, так это один звонок из Управления с вопросом, озвучил ли господин Президент цель встречи. Коллинс отмахнулась, сказала, что нет идей, и утром доложит. Это всех устроило или же просто не сильно насторожило. Сейчас, сидя в креслах у камина, они пересказали все свои мысли как из общения Сэма с Лукасом, так и информацию от Харриса. Артур некоторое время переваривал их слова, и Коллинс вспомнила тот день, когда он, ещё простой профессор астрофизики, сидел с ними за столом в Ньюарке и думал, согласиться ли подписывать соглашение о неразглашении, которое в итоге привело Уайта в кресло президента Земли.
– Что ж… – промолвил наконец он. – Если Харрис не врёт, а я думаю, что он не врёт, то мои предположения были… преуменьшены. Хотя я думал, что противник много сильнее, чем считает официальная линия Согласия, но до миллиона кораблей я не дошёл в своих мыслях.
Уайт снова замолчал, встал и подошёл к окну. Яркие огни ночного города начинали побеждать дневную активность, солнце садилось где-то за Гудзоном, окрашивая небо над ним в красно-рыжий цвет. Артур смотрел куда-то вдаль и молчал. Джоанна взглянула на Сэма и одними губами шепнула ему: «Давай, говори». Он кивнул и тоже встал, оставшись, однако, около кресла.
– Артур… – тихо сказал он. – Мы думаем, что совокупность проблем, с которыми сталкивается наша планета, наложенная на военные риски, требует изменения