* * *
Теодор Харрис, бывший генерал, коротал два пожизненных срока в тюрьме «Чесапик» в Балтиморе, Мэриленд. В целом, там редко содержались подобного рода преступники, но здесь налицо юридический казус, начиная со звания и должности обвиняемого и заканчивая деталями дела. В силу закрытости процесса Харрис не мог претендовать на нормального адвоката, и его защищали юристы КАС. Апелляции подавались безостановочно, несмотря на то что приговор был приведён в исполнение. Сам генерал делал упор на то, что его «запрограммировали», как Шмидта. В общем, как говорили в ведомстве, у него даже имелись шансы на освобождение, само собой, без возвращения к прежней должности. Это напрягало Джоанну, ей казалось, что система должна потворствовать истине, а не юридическим уловкам. Однако закон есть закон, и, пока его не изменят, не одобрят новые процедуры извлечения информации и формирования доказательств вроде использования устройств чтения памяти, у таких, как Харрис, появлялся шанс выйти сухим из воды.
От Нью-Йорка до Балтимора было недалеко, пара сотен миль, и она преодолела это расстояние на служебной машине за три с половиной часа, сделав остановку на десять минут в Ньюарке, чтобы зайти и выпить кофе в тот бар, где они с Сэмом любили сидеть во время работы в первом центре КАС. Причиной поездки к Харрису стало его заявление о готовности к сотрудничеству в обмен на то, что его отпустят на войну и позволят кровью смыть преступления. Джоанну не беспокоило то, что скажет экс-генерал, ей не верилось, что у него есть какая-то важная информация. Однако она вызвалась ехать, так как думала, что любой другой представитель агентства безопасности, кроме, может, Джулиани, будет пытаться выслужиться, вытащить малозначимые факты и получить какие-то преференции по службе. Для неё же важнее оставить Харриса гнить за решёткой. Хотя бы в память о Ричарде Паркере, которого тот убил.
Комната для допросов в Чесапике выглядела типичной, без каких-либо отклонений. Прикрученный намертво к полу металлический стол, три стула, камера на столе для записи всех допросов, полупрозрачное стекло с эффектом зеркала изнутри, отделяющее от другого помещения. Когда Коллинс приехала, Харриса уже сопроводили на допрос, усадили в кресло, приковали наручниками к специальным приваренным ушкам на столе и дали бумаги, чтобы он мог ознакомиться с предыдущими протоколами. Она вошла в сопровождении «адвоката», юриста КАС с высшим уровнем допуска. Того звали Ричард Л. Байтс, и Джоанна вздрогнула. Они специально, что ли, подобрали человека с таким же именем? Теодор не брился, судя по всему, несколько месяцев, однако был коротко стрижен. Сейчас перед ней сидел почти седой похудевший мужчина с потухшим взглядом, потерявшим былую властность. Семь лет в тюрьме сломают любого. Но нельзя испытывать к нему жалость.
– Мисс Коллинс, – попытался улыбнуться Харрис. – Какой сюрприз, что именно вас отправили ко мне.
– Я сама вызвалась, генерал, – без ответной улыбки сказала Джоанна. – И я готова выслушать ваше предложение. Какую именно информацию вы готовы предоставить в обмен на помилование?
– Генерал, господин Харрис, – вставил слово Байтс. – Прошу вас помнить, что, если вы раскроете информацию, представляющую существенную часть ценности, до соглашения, прокурор может на него не пойти. Поэтому я рекомендую вам не раскрывать детали до обсуждения условий.
Харрис подумал пару секунд, а потом молча кивнул своему адвокату. Боже, какой спектакль. Байтс защищает предателя, даже не предателя США, хуже – предателя Земли. Харрис готовился сдать всю планету тем, для кого другие расы – лишь рабы. Само собой, адвокат понимал это, но всё же старался соблюсти законность, потому и защищал интересы подопечного до конца.
– Итак, господин Харрис, – Коллинс сделала акцент на слове «господин», – я внимательно вас слушаю.
Заключённый, аккуратно двигая закованной в наручники рукой, поднял документы, лежащие перед ним, посмотрел в текст и отбросил их в сторону, после чего внимательно взглянул в глаза Джоанне. Его взгляд выражал такое раскаяние, что хотелось поверить. Но верить было нельзя.
– Вы знаете, я не хотел этого, – начал он. – Нет, нет, не стройте кислую мину. Я понимаю, что оказался неправ. Но ведь и ваш драгоценный полковник Джулиани…
– Генерал Джулиани, – поправила его Джоанна.
– Ого, молодец, – улыбнулся Харрис. – Это за меня так повысили? Заслужил. – Он кивнул, сделал паузу и снова вернул виноватое лицо. – Так вот, ваш… генерал Джулиани… тоже чуть всё не испортил. Ему повезло, что он не перешёл грань, а мог бы, не так ли? Не отвечайте, я это сказал только для того, чтобы вы поняли, что я никакой не злодей. Я хотел лишь, чтобы моя страна получила максимум. Лукас мне подробно продемонстрировал и объяснил, почему нужно выбрать их, а не Согласие. Он меня обманул. Но я не строил планов уничтожения Земли или порабощения человечества.
– Вы убивали людей, Харрис, – подчеркнула Джоанна.
– Протестую, – заявил адвокат, – мой клиент никого не убивал.
Проныра. Как она не любила крючкотворцев, которые ищут любой повод зацепиться за закон, когда речь идёт о защите самых отъявленных преступников. А ведь этот был не типичным адвокатишкой, но и агентом КАС.
– Хорошо, – процедила она сквозь зубы. – Не убивал. Но участвовал в организации убийств, в заговоре, повлёкшем смерти множества людей.
– Мой подопечный заключил сделку – на нём осталось лишь одно убийство, убийство главы «Эванс Фарм» Ричарда Паркера, такого же заговорщика, – снова заявил Байтс. Ох, зря ты это вслух сказал. Лучше бы ты молчал, Байтс.
– Вы позволите мне продолжить? – умоляюще произнёс Харрис. – Если мы сейчас будем обсуждать факты и выяснять вину – мы до утра не закончим. – Он посмотрел на Джоанну, и та, скрепя сердце, кивнула. – Так вот, я сказал, что не желал зла. Я действовал как агент ЦРУ, гражданин Соединенных Штатов Америки, отстаивая интересы своей страны. Я ошибся в том, что неверно понял, какие у страны интересы. Я был зашоренным, склонным искать лишние заговоры, боялся, что Согласие лишь использует нас, и США потеряют всё, к чему шли полторы сотни лет от гражданской войны и до сегодняшнего дня. Но я не желал зла людям. Прошу вас запротоколировать это. – Теодор посмотрел в камеру, ведущую запись с самого входа его в комнату допросов.
– Хорошо, Харрис, – согласилась Коллинс, – но вряд ли это то, ради чего вы нас тут собрали.
– Само собой, – сухо и не торопясь, ответил тот. – Я знаю то, чего вы никак не можете осознать. Я знаю, какой мощью обладают З’уул. Она меня так ужасала, что я не мог, просто не мог выбрать Согласие. И если я вам расскажу, она ужаснёт и вас.