Самолёт летел, тихо гудели двигатели. Он был полупустым, туристы из Штатов пока ещё не хлынули толпой в Пхеньян, но скоро наверняка и это произойдёт. За иллюминатором проносилась ночь, во всём салоне погасили свет, лишь в пяти рядах впереди тускло горела одинокая лампочка. Пассажир, пожилой чернокожий мужчина, читал книгу. Джоанне не спалось, она знала, что прилетит в нью-йоркский вечер, и ей не хотелось сбивать себе ритм. Она выпила кофе и сидела с открытым ноутбуком, смотря кино и постоянно отвлекаясь на собственные мысли. Старая романтичная комедия с её любимым Эдди Мёрфи, где он играл принца, приехавшего в Америку [26] и пытавшегося завоевать понравившуюся ему девушку, притворяясь простым эмигрантом без цента в кармане. У неё была целая коллекция подобных фильмов на диске, чтобы убивать время в подобных ситуациях. Сейчас, в эту самую минуту, красавец-принц прислуживал на банкете в доме любимой и никак не мог стать для неё тем самым, жутко переживая от этого.
Её, Джоанны, мужчина вовсе не был принцем. По телосложению Джулиани походил скорее на отца главной героини фильма. Но как красиво Сэмми её завоевывал! Ещё с того момента, как он был ранен по указанию Харриса, Коллинс догадывалась, что у напарника есть к ней чувства. Но тогда было не до этого, а потом и вовсе всё завертелось. Она долго была сама не своя из-за Ричарда. Бедного Паркера, оказавшегося жертвой пронырливого Зака Лукаса, агенты вели как истинного заговорщика и довели ситуацию до его убийства. Да, в какой-то степени он и являлся заговорщиком, и стал причиной смерти сотен человек в Восточной Европе, но Джоанна чувствовала свою вину. Им требовалось вовремя понять, отвезти Паркера в КАС и всё ему показать и рассказать. Он остался бы жив. У неё были шансы и в самом деле полюбить его и заслужить его любовь. Ведь Ричард и правда влюбился в созданный ей образ нежной простачки Алиши, а она… разбила его сердце, заставила страдать до самой смерти. Возможно, он погиб, ненавидя её. Это заставляло Коллинс страдать годами, она закрыла сердце, став обычной серой мышкой.
Но Сэмми её растормошил. Почему агент выбрал её из тысяч других женщин, она объяснить себе не могла. Паркера Джоанна откровенно соблазняла, давила на его слабости, а с Джулиани было всё наоборот. Максимальная отстранённость, только работа. И всё же он продолжал быть рядом. Он был терпелив. Он не отвлекался на других, а она, как агент АНБ, точно знала, что это было так. Как-то незаметно напарник стал тем человеком, который был нужен. Без которого жизнь потеряла бы смысл. И когда она поняла это, она забыла Паркера. Прекратила страдать. Просто выбрала Сэмми и стала его женщиной. И он её ни в чём не разочаровал.
Зато, как и в этом фильме, где высмеивались жадность и пороки общества, её жутко разочаровывали люди. Они категорически не хотели принимать дивный новый мир, совсем не похожий на мир, описанный Хаксли [27], напротив – утопию, казалось бы, без малейшего изъяна, скучную для писателей-фантастов. Может быть, только наличие Несогласных делало её пикантнее. Но сама жизнь оказалась прекрасной иллюстрацией рая. Полная обеспеченность, полная свобода, абсолютная уверенность в завтрашнем дне. Чего же людям не хватало?
Вот, взять, к примеру, лидера Северной Кореи. Узнав о том, что мир стал другим, что он отныне – часть галактической семьи народов, Ким всё равно цепляется за остатки власти, заставляя КАС хитрить и применять нестандартные решения. А сколько людей, потерявших бизнес из-за новых технологий и возможностей? Месяц назад они обсуждали как быть с заговором нефтяников. Те не хотели поставлять топливо для генерирующих мощностей строительства гигантских планетарных генераторов энергии. Видите ли, они потеряют прибыль. Да, потеряют. Но вся планета станет богаче, счастливее. Недра больше не нужно будет грабить, они начнут черпать энергию буквально из вакуума! Но планы по строительству в Азии и Африке рушились из-за жирных идиотов, держащихся за свои компании.
Ну и, в конце концов, фиг бы с ними, с нефтяными принцами и королями, но даже профсоюз аптекарей во Франции требовал, представьте себе, чтобы производители нового противовоспалительного обезболивающего препарата оплатили их убытки. Дескать, он слишком дешёвый, заработок на нём отсутствует, а все классические лекарства в этой области автоматом выпали с рынка, лишив аптеки до сорока процентов выручки.
Джоанна понимала, что бизнес должен перестроиться, и где-то так и происходило. Какие-то профессии постепенно отомрут. Кто-то потеряет всё, а кто-то будет вынужден переучиваться. Она сама только что поработала дипломатом, хотя её учили хватать предателей и террористов, а не убеждать правнука Ким Ир Сена открывать границы для капитала.
Но люди словно не понимали, что будущее неминуемо и цеплялись за привычную жизнь. Каждого устраивало то, что он получил лекарства. Что может летать на Марс в отпуск. Что может работать где угодно и жить в любой точке мира. Что скоро будет бесплатная неограниченная энергия. Но при этом, будьте добры, обеспечьте ту же прибыль, что и раньше, и желательно, чтобы можно было делать то же самое до самой пенсии и своё дело детям и внукам передать. Это являлось психологической проблемой, но разве не те же корни имеют проблемы политические и экономические?
Коллинс вздохнула. На экране в отель приехал король выдуманной страны, отец несчастного принца и нищего, живущих в одном человеке. Вот же, кстати, пример того, что человек может хотеть перемен и быть готовым ради них страдать или хотя бы немного потерпеть. Ведь этому их учили, не так ли? Но нет. Она чувствовала, сама не будучи ни психологом, ни социологом, но работая агентом нацбезопасности, которому по долгу службы требовалось разбираться в природе логики толпы и личности, – что хоть на словах всем нравился бедняга-принц, на деле людям был ближе его друг, затащивший шикарную джакузи в дешёвую съёмную комнату, или неприятный ухажёр главной героини, которому всё легко в жизни даётся, но он и не думает ничего менять – ему обещана девушка, у него есть деньги, машина, он – синоним успеха. На словах и в мечтах мы все – герои, а на деле просто хотим занять тёплый уголок и сидеть в нём максимально комфортно. «Своя рубашка ближе к телу», – как ей сказала Татьяна в разговорах про Кима. Да, верно.