Он не просто не нравится. Он пугает, поражает, злит и ужасает до заморозки сердца.
– Влада может остановить только смерть, – мрачно произносит Титов, ловя меня в ловушку еще более мрачного взгляда.
Я не могу ни вздохнуть, ни подвигаться. Лишь с непосильным трудом заставляю язык двигаться.
– Но… Но ты не будешь этого делать. Ты не можешь этого сделать, правильно?
Неправильно, Кара. Неправильно.
Я, как всегда, наивная вкрай, раз верю в лучшее, однако Димин взгляд мигом бьет меня об реальность.
– Эти люди не оставляют мне выбора, Роли. У них Давид. Они убьют его, если я не остановлю Влада.
После его ответа у меня возникает ощущение, будто на меня начал литься водопад из жидкой лавы. Раскаленные капли падают на кожу и плавят ее, в жар бросает моментально, дыхание обнуляется. Я начинаю задыхаться не в состоянии поверить в услышанное.
– Ты должна успокоиться и послушать меня, – Дима поглаживает мои руки, но сейчас мне это не помогает.
Я вырываю их из его ладоней, вскакиваю с дивана и начинаю нервно ходить из стороны в сторону.
– Посмотри на меня, – просит он, но я игнорирую, продолжая мерять комнату шагами и пытаться переварить полученную информацию, чтобы… Что? Принять ее? Согласиться и смириться?
Разве это возможно?
– Я предупреждал, что тебе не понравится то, что я скажу, – напоминает Титов, но я снова не реагирую. – Я не хотел говорить, потому что знал, что, какие бы отношения у вас с Владом ни были, он твой брат. Он часть твоей семьи.
Снова никак не отвечаю, и тогда Титов встает с дивана и в два шага подходит ко мне. Хватает за плечи и вынуждает посмотреть ему в лицо, в котором мелькает тень сожаления.
– Я знаю, ты не хочешь его смерти, но иначе нельзя. И дело не только в том, что от моих действий будет зависеть жизнь Давида, дело также в жителях Морена. Владу на них всех наплевать. Он ни перед чем не остановится, чтобы добиться желаемого. Сотни тысяч, а то и миллионы людей могут погибнуть. А я пусть и не хороший человек, но не готов потом жить на полуразрушенном острове с мыслью, что сидел сложа руки и даже не попытался предотвратить трагедию грандиозных масштабов. И я стопроцентно уверен, что ты тем более не сможешь так жить, Каролина. Это сожрет тебя в разы быстрее, чем смерть брата.
Я хочу поспорить с ним, что-то громко возразить, выкрикнуть веские аргументы, чтобы опровергнуть его слова, но не могу. Никак. Стоит представить разгромленный родной Морен и кучу окровавленных трупов людей, детей, животных… Боже… Это будет катастрофа. После нее невозможно продолжать жить как ни в чем не бывало.
А после смерти родного брата? Разве можно будет жить как ни в чем ни бывало, зная, что ты могла его предупредить об опасности?
Я не успеваю ответить мысленно своей совести, потому что в голове созревает еще один страшный вопрос:
– А что будет с тобой? – смотрю на Диму сквозь пелену слез. – Что, Дим? Тебя же накажут. Совет не спустит с рук убийство Влада. Он же не просто глава Золотой семьи, но и один из членов Совета. Ты не можешь его убить. Ты не можешь идти на поводу у этих людей.
– Я же сказал, у меня нет выбора.
– Выбор есть всегда. Ты можешь рассказать все Владу и все-таки поддержать его в свержении Совета. С твоей поддержкой шансы на войну совсем мизерные, если я правильно понимаю. Против вас никто не будет вступать в войну. Это бессмысленно. Силы совсем неравны, – тараторю я все, что приходит на ум, и вижу, как Дима мрачнеет еще сильнее.
– Ты разве не слышала, что я тебе сказал? Во-первых, у них Давид. Они убьют его, если я нарушу их требовани. А, во-вторых, я сам не желаю, чтобы Влад свергал Совет и становился главным. Под его правлением люди не будут в безопасности. И речь идет не только о высших уровнях. Я имею в виду все население.
– Почему ты так говоришь? – искренне не понимаю я. – Да, Влад не славится мягкостью и добродушием, но люди наших районов уважают его. И союзники тоже.
– Союзники, скорее, его боятся, Каролина, а не уважают, – произносит Дима с такой странной интонацией, будто знает еще что-то, чего не знаю я. – Ты никогда не задумывалась, почему за столько лет на Влада никто никогда не покушался? Ни в открытую, ни исподтишка? А почему Совет сам не ликвидирует его, если они догадываются о его планах по свержению существующего правительства? И, наконец, как самый молодой глава Золотой семьи сумел войти в состав Совета? Почему пять лет назад никто не проголосовал против его кандидатуры, выбрав более зрелого и уважаемого претендента, а не Влада? Как думаешь?
Дима прищуривается в ожидании ответа, которого у меня, разумеется, нет. В голове такая несусветная каша, сваренная из клокочущих эмоций и полученной информации, что я не в состоянии поразмыслить и выдать хотя бы предположения.
– Я не знаю, Дима. Просто скажи.
– Я лучше покажу.
Он отпускает меня, покрывая кожу холодом, и двигается к лэптопу. Я прикладываю ладонь к груди, осязая, как ненормально быстро стучит мое сердце. И около минуты с нетерпением наблюдаю, как Дима водит по тачпаду, а затем наконец разворачивает компьютер экраном ко мне и показывает еще одну правду о Владе.
Или лучше сказать – о человеке, с которым у нас одна кровь, но на деле нет ничего общего, ведь мой брат, оказывается, куда более жестокий, бесчувственный и эгоистичный, чем я могла себе представить.
Глава 42
Каролина
Теплый ветер играет с волосами и обнимает порывами наши с Ари тела, пока мы сидим на скамье в живописном саду нашей с Димой виллы и молчаливо смотрим на гладь пруда.
Сестра приехала ко мне в гости час назад, но за это время мы обмолвились от силы несколькими фразами. В основном мы просто находились рядом, варясь каждая в своих мыслях.
О чем думает Ари? Скорее всего, о своей беременности. И по-хорошему мне следовало бы поинтересоваться, поговорила ли она с Олегом, как себя чувствует и когда отправится к врачу на осмотр, но я не могу. Голова забита куда более серьезными, ни с чем не сравнимыми проблемами, которые не знаю, как решить.
«Семья – это спасательный жилет в бурном море жизни».
Цитата одной из моих любимых писательниц звучит правильно и логично.