– Держись. Не засыпай. Оставайся со мной. Сейчас я вызову скорую.
Порываюсь аккуратно переложить его голову со своих ног на пол, но Дима перехватывает мое запястье, останавливая.
– Не надо скорую. Все нормально.
– Ты дурак? – начинаю злиться.
– В нашей паре дурак не я, – шепчет он и расплывается в улыбке.
Ну не придурок, нет? Шутить вздумал? Весело ему? Сейчас? Серьезно?
– В данный момент ты опровергаешь этот факт. Тебе нужен врач. Срочно!
Предпринимаю вторую попытку выбраться из-под него, чтобы добраться до телефона, но и она не венчается успехом.
– Не нужен… Мой врач уже осмотрел меня. Все в порядке… Пуля попала в плечо… И прошла насквозь. Рана пустяковая, – с трудом рассказывает Титов.
Пуля.
Попала.
В плечо.
И прошла.
Насквозь.
Кровь стынет в жилах от этих слов, и жар Титова начинает ощущаться еще острее.
– Эта рана ни капли не пустяковая, раз ты свалился в обморок. Как только врач додумался тебя отпустить? Тебе нужно было остаться в больнице.
– Решил сделать тебе рождественский подарок…
– Какой еще к черту подарок?
– Как какой? Отбросить коньки под елкой, – Титов усмехается и тут же глухо стонет, морщась от боли.
– Точно дурак, – цежу сквозь зубы, злясь на его неуместные шуточки и беспечность. – Потеря крови явно испортила твое чувство юмора, поэтому, будь добр, замолкни и попытайся помочь мне тебя поднять. Я не собираюсь всю ночь торчать тут с тобой.
Дима хочет что-то выдать в ответ, явно такое же тупое и абсолютно не смешное, как и прошлые фразы, но я вовремя накрываю его рот ладонью.
– Я сказала – замолкни и постарайся встать. Тебе нужно лечь в кровать. Там можешь отбрасывать коньки, сколько угодно. Не у меня на глазах.
Сталкиваюсь с его расфокусированным взглядом мутно-голубого цвета. Так выглядят воды нашего Сапфирового моря в преддверии шторма. По-прежнему красиво, эпично, завораживающе, но также этот вид навевает чувство тревоги и приближения беды, словно море страдает и предупреждает об опасности.
По одним лишь глазам можно понять, насколько Диме сейчас плохо. Нужно скорее переместить его в спальню, чтобы он лег нормально спать, а я смогла вызвать врача. И, к счастью, Титов наконец соглашается со мной. Я убираю руку с его рта и помогаю Диме медленно занять сидячее положение.
– Так… Отлично, а теперь давай аккуратно встанем на ноги.
Он молчаливо кивает и с болезненным стоном, что полосует мое сердце острыми кинжалами, поднимается с пола. Однако выпрямиться во весь свой немаленький рост сил у него не хватает. Он обхватывает меня за талию так сильно, будто я единственная опора, способная удержать его на ногах, и склоняет голову, опуская лоб на мое оголенное плечо.
Пылающая влажная кожа обжигает и в то же время покрывает всю меня мурашками. Я обхватываю Диму в ответ, впечатываясь лицом в его грудь, и мы вместе замираем. Я – потому что против своей воли таю от запаха его кожи и терпкого парфюма, в котором не улавливаю ни одной ноты женских духов, только металлический запах крови. А Титов – скорее всего, пытается справиться с головокружением после подъема с пола.
Стоять с ним так близко, телом к телу – приятно и мучительно. Сладко и горько. Жизненно необходимо и смертельно больно. Меня разрывает на две части, мотает из стороны в сторону. Хочется отстраниться, сбежать, скрыться и одновременно никогда от него не отлипать. Но нужно…
– Пойдем, Титов. Тебе нужно лечь, – прочистив пересохшее горло, произношу я.
– Подожди, – хрипло, с отчетливо слышимой мукой в голосе отвечает он и прижимает меня к себе еще ближе. Вплотную. Медленно ведет губами дорожку от моего плеча к шее. Останавливается там и глубоко вдыхает, вынуждая меня задрожать и затаить дыхание.
Время застывает, а головокружение одолевает теперь уже и меня, пока Титов часто и тяжело дышит, вбирая в себя мой запах. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Еще один. И еще… Я же так и продолжаю не дышать, надеясь, что так мне будет легче выдержать эту сладостную пытку. И что самое странное – я не испытываю нехватку кислорода. Кажется, надсадное дыхание Димы наполняет и мои легкие тоже, расширяя их и запуская эйфорию по венам.
– Дима, – тихо шепчу я, с остервенением сжимая ткань пиджака.
– Что? – так же тихо спрашивает он и добирается губами до моей щеки, оставляя на ней новые незримые ожоги.
А что мне ему сказать? Какие слова подобрать? Все буквы вылетают из моей памяти, словно птички, улетающие в закат.
Гирлянды отбрасывают блики, окутывая нас духом рождества, тишина больше не наполняет сердце обидой и чувством одиночества. На несколько секунд я ведусь на сказочную иллюзию, в которой мы обычная пара, стоим обнявшись в праздничный вечер и просто наслаждаемся близостью друг друга. Так близко, что между нашими губами всего пара жалких сантиметров. Так трепетно, что сердце заходится в приступе тахикардии. И так необходимо, что я не знаю, как найти в себе силы все это прекратить. Но надо… Очень надо! Ведь этот теплый, ласковый момент между нами – всего лишь лживый мираж, который никогда не станет реальностью. Не после всего, что было. Не после того, что творится между нами сейчас.
– Идем, – придаю голосу твердости и разрываю с Димой контакт, повернув лицо в другую сторону. – Ты в любой момент можешь опять упасть, а я не хочу снова тебя поднимать. Идем.
К моему превеликому облегчению, Титов не противится. По моему указу перекидывает руку через мое плечо, и бок о бок со мной начинает неспешно двигаться в сторону лестницы.
Я теряю все оставшиеся нервные клетки и явно зарабатываю себе несколько седых волос, пока помогаю ему подняться на второй этаж. На каждом шаге страх его возможного падения повышается с сумасшедшей скоростью. Радует, что мы минуем ступеньки без происшествий. И так же добираемся до реконструированной спальни Титова.
Новый интерьер комнаты не сильно отличается от предыдущего. Можно даже подумать, что и не было тут никакого пожара и ремонта, если бы не легкий отголосок запаха краски, щекочущий ноздри.
Я помогаю Диме сесть на кровать, а затем – избавиться от пиджака и рубашки. Титов не соврал, сказав, что уже был на осмотре у врача. Повязка на плече тому доказательство, однако она сильно пропиталась кровью. Видимо, тот факт, что Дима не остался лежать после всех манипуляций врача привело к началу повторного кровотечения. Идиот!
– Ты когда-нибудь хоть на секунду прекращаешь на меня злиться? – слыша, как я бурчу ругательства себе под нос,