– А ты хоть когда-нибудь даешь мне поводы этого не делать? – парирую, откидывая испачканную рубашку в сторону. – Думаю, с брюками сам справишься. Я пока схожу за телефоном и вызову врача.
– Я же сказал, что мне не нужен врач.
– А я говорю, что нужен.
– Охрана его не впустит на территорию виллы. Я дал указание никого не впускать.
– Даже для того, чтобы спасти тебе жизнь? – негодование повышает громкость моего голоса.
– Моей жизни ничего не угрожает. Мне просто нужно отдохнуть. Завтра буду как огурчик.
– Скорее, как скисший кабачок. Тебе нужна медицинская помощь. Необходимо остановить кровь и снова обработать рану. А еще выпить жаропонижающее. Ты весь горишь, – касаюсь его раскаленного лба, но убрать быстро руку не получается. Дима ее перехватывает и слегка сжимает.
В моих глазах зажигается вопрос, в Диминых почему-то тоже. Искры напряжения покалывают кожу.
– Что? – не выдержав затяжного молчания, уточняю я.
– Ничего. Просто любопытно… Откуда появилась такая забота у девушки, которая пыталась меня убить?
Его с трудом произнесенный вопрос липким холодом сковывает всю грудь, волоски на теле встают дыбом. Несмотря на мои ненависть, злость и обиды вкупе с проблемами в нашем общении, я до сих пор ужасаюсь воспоминанию о попытке убийства.
Как я могла решиться на подобное? В меня явно бес вселился. Не иначе.
– Я была не в себе, – отвечаю ему то же, что постоянно мысленно отвечаю самой себе. – При ясном уме я не способна на убийство и никому не желаю смерти. Даже тебе.
– Даже если моя смерть – единственное, что способно расторгнуть нежеланный брак?
– Что ты сегодня такой болтливый, а? Еле держишь глаза открытыми, а рот не затыкается, – с раздражением отмечаю я.
– Ты не ответила.
– А тут разве нужно отвечать? Ты ведь и так знаешь меня, как облупленную. И сам знаешь, что даже ради свободы я не смогу тебя убить. Лучше я найду другой способ, как побудить тебя дать мне развод.
Дима усмехается. Слабо и безрадостно. А затем пронзает меня таким непоколебимым, твердым взглядом, что я не врубаюсь, как он умудряется сделать это в своем состоянии.
– Я никогда не дам тебе развод, Каролина.
Всего семь слов – и тысячи эмоций. Мне становится не по себе от его уверенного голоса. Про то, как мощно действует на меня суть фразы, – вообще молчу.
– Никогда не говори «никогда». Все может измениться.
– Это мое решение не изменится. Можешь зарубить себе это на своем любопытном носу.
Его категоричность ожидаемо злит, расстраивает и погружает в отчаяние, однако неприятная смесь эмоций тут же приглушается, стоит увидеть, как лицо Титова бледнеет еще сильнее, когда он касается своего поврежденного плеча и морщится.
Зачем я вообще трачу сейчас время на бессмысленные разговоры с ним? Он же не в адеквате и наверняка даже не вспомнит наш диалог.
– Ложись, Титов. Ты мне надоел.
– Надеюсь, ты меня услышала, – продолжает он гнуть свою линию и заваливается спиной на матрас, так и не сняв с себя брюки.
– Услышала и, как всегда, пропустила твои слова мимо ушей, – выпаливаю я хлестко, но с сарказмом, однако Дима сейчас его не улавливает.
– Жизнь тебя ничему не учит.
– Тебя тоже – дергаными движениями справляюсь с ремнем и ширинкой, вообще не понимая, какого черта продолжаю ему помогать. – Только конченый идиот может добровольно продолжать держать возле себя женщину, которая тебя ненавидит и способна испортить твою жизнь, – угрюмо констатирую я и слышу в ответ сонное:
– Значит, я все-таки идиот.
– Дошло до утки на пятые сутки.
– А ты малолетняя дура.
– Скажи мне что-то новое, – резко снимаю с него брюки и отбрасываю ко всей остальной одежде.
– Мы идеальная пара… придурков, – выдает финальный вердикт и снова отключается.
Глава 16
Каролина
Как я и думала, Титов не смог восстановиться к утру. И на следующий день он тоже продолжил лежать в постели с высокой температурой и практически не просыпался. А когда приходил в себя, выдавал очередную тупую шутку и опять отключался.
Мне так и не удалось убедить этого барана вызвать врача, поэтому пришлось самой обработать рану и сменить повязку, а затем несколько раз в день поить пострадавшего жаропонижающим лекарством и прикладывать ему холодные компрессы.
В общем, Титов действительно сделал мне незабываемый подарок в виде себя, больного и немощного. Еще долго буду помнить, как «весело» провела свое Рождество.
Заботиться о больном человеке для меня не впервые. Я часто ухаживала за ослабшими бомжами или обычными людьми, с которыми случались неприятности. И когда Ден заболевал или получал раны в передрягах, я всегда была рядом и обрабатывала побои. Арина тоже хотела помочь, однако ей всегда становилось плохо при виде крови. Настолько, что разок даже хлопнулась в обморок. Так что медсестрой ей никогда не стать, даже если бы она хотела.
Убедившись, что Дима снова заснул, я прошу Марию побыть с ним, а сама принимаю душ и впервые за два дня выхожу на задний двор, чтобы подышать свежим воздухом. Хотя свежим его назвать нельзя. В нашем регионе декабрь – самый жаркий и душный месяц года. Солнце стоит в зените, жаля кожу яркими лучами, а воздух настолько влажный, что можно даже в сауну не ходить – она везде и повсюду. Но я все равно решаю немного прогуляться и, пока пару раз обхожу весь живописный сад, не прекращаю гадать, что же случилось с Титовым? Кто в него стрелял? Почему? Неужели это опять были враги Влада или же Диму ранил кто-то из его недоброжелателей?
Ненавижу неизвестность, но в ней, видимо, мне придется жить до тех пор, пока Дима не восстановится. Сейчас же нужно как-то успокоиться и прекратить терзаться вопросами. И надо же: от моих размышлений меня внезапно отвлекают звуки ругани, доносящиеся со стороны парадного двора. Я живо направляюсь туда, и вижу, как один из охранников, стоящих у главных ворот, строго разговаривает с незнакомкой.
– Еще раз повторяю: я не позволю вам пройти внутрь и заставлю вас уйти отсюда силой, если слов вы не понимаете.
– Но, пожалуйста, я всего лишь хочу отблагодарить господина Титова. Я потревожу его всего пять минут и уйду.
Услышав умоляющий незнакомый женский голос, я ускоряю темп.
– Ясно. Значит, по-хорошему не понимаете, – цедит амбал и грубо хватает женщину за локоть, выбивая из ее рук большую корзину и заставляя незнакомку болезненно заскулить.
– А ну живо отпустил ее! – приказываю я, подбегая к потасовке, и со всей силы толкаю охранника в