Не успеваю я и глазом моргнуть, как женский кулак встречается с моей челюстью и разбивает губу до крови. Отпускаю скулы бестии и провожу пальцем по поврежденному месту, стирая багровую каплю.
– Это ты зря сделала, – глухим голосом констатирую я, чувствуя, как сильно мне приходится держать себя в руках, чтобы не ответить ей тем же.
Сейчас, пока ведьма прожигает меня убийственным взглядом и не выглядит ни в чем виноватой, мне всей душой хочется ей врезать или еще лучше – совершить третье убийство за сегодняшний вечер. Однако Каролине явно плевать на свою жизнь. Она напрочь игнорирует мой уничтожающий взгляд и замахивается повторно, но на сей раз ударить меня у нее не получается.
Я перехватываю запястье, а следом и второе, а затем под звук ругательств Каролины совершаю несколько шагов и толкаю ее на кровать.
– Отпусти меня, ублюдок! Отпусти! – кричит она, когда я придавливаю ее своим телом, продолжая удерживать руки.
В моих действиях не было и капли сексуальных помыслов, честно, но тесный контакт с извивающимся подо мной голым женским телом действует должным образом. Возбуждение нарастает моментально, а желание выебать эту суку самый грубым способом, чтобы запомнила раз и навсегда, кому она принадлежит, начинает гудеть в голове, словно гулкий колокол. Да только резко окатившая похоть вместе жаждой вытрахать всю дурь из своей жены исчезают так же быстро, как и появилась, стоит Каролине выкрикнуть:
– Отпусти и слезь с меня, ничтожество! Я ненавижу тебя! Презираю! Думаешь, меня злят твои измены?! Черта с два! Срать я хотела на то, что ты трахаешься с другими за моей спиной! Можешь трахаться, сколько хочешь! Плевать! Меня злит только то, что ты делаешь это еще и с похищенными девушками, которые не хотели подобной участи! Что за подонком нужно быть, чтобы вытворять такое?!
– Закрой свой рот. Ты не знаешь, о чем говоришь.
– Почему же не знаю? Я все видела собственными глазами и слышала, как ты купил аж целых три девушки. Одной, видимо, мало, чтобы утолить твои сексуальные запросы. А, может, ты просто любишь разнообразие и предпочитаешь каждый день трахать разных рабынь. В целом – неважно. Главное, я узнала, что ты куда более мерзкий человек, чем я думала. А я и так была о тебе не высокого мнения, но после сегодняшнего вечера ты пал ниже некуда. И вот уж не знаю, каким местом ты думал, когда убивал этого гада Лаврентова, но я всей душой надеюсь, что Совет накажет тебя должным образом за убийство члена Золотой десятки. Такой твари, как ты, нельзя свободно гулять по миру. Ты этого не заслуживаешь, – тяжело и часто дыша, Каролина заканчивает свою пылкую тираду, а я… ничего не отвечаю.
Желания разговаривать с ней напрочь отпадает. Впрочем, как и выбивать из нее ответы на интересующиеся меня вопросы. Про объяснения и уж тем более оправдания вообще и речи быть не может. Никогда не делал этого и сейчас не стану. Тем более сейчас. Тем более с ней. Пусть думает, что хочет. Это ее право.
Не сказав ни слова, я отпускаю руки ведьмы, приподнимаюсь на колени и начинаю развязать галстук. Каролина недоуменно наблюдает за моими действиями, а, когда я снимаю «удавку» со своей шеи, чувствует неладное и порывается сбежать с постели, да только поздно. Я хватаю ее за талию и с легкостью перемещаю выше на кровать так, чтобы ее голова коснулась подушки.
Ведьма предсказуемо начинает брыкаться, вынуждая меня снова придавить ее своим весом и поймать женские руки.
– Только не говори, что собрался снова наказывать меня сексом, – саркастично произносит она, но от моего слуха не ускользают истеричные нотки в ее голосе.
Я снова не отвечаю. Скрепляю обе руки Каролины у нее над головой и связываю запястья галстуком так сильно, что девичьих сил не хватит, чтобы освободиться, а после привязываю галстук к деревянному брусу, приковывая руки Каролины к изголовью кровати.
– Да ты серьезно, что ли? – цедит она, сталкиваясь со мной взглядом. – Никакого воображения, Дима. Я разочарована, но не удивлена. Тебя явно заводит брать женщин против их воли. У тебя фетиш такой, не так ли? Трахать в наказание ту, что тебя презирает? – змея сцеживает еще одну порцию яда, не прекращая извиваться подо мной и морщиться, снова наглядно показывая, насколько ей омерзительна моя близость.
И на сей раз я верю ей. Сейчас она не притворяется. Я ей противен настолько же, насколько она противна мне. Мы на одной волне, блять. Полная синхронизация.
– Меня дико забавляют твои уверенные суждения, Титова, но хочу тебя разочаровать, – специально назвав ее своей фамилией, отталкиваюсь от матраса и снова сажусь на колени. – Я не собираюсь тебя трахать. Ни в наказание, ни с какой-либо другой целью. Не потому, что не могу, а потому, что не хочу. Женщина, для которой ничего не стоит оголиться перед толпой незнакомцев с целью испортить репутацию своего мужа, меня не привлекает. Скорее, вызывает тошноту.
Окидываю взглядом голую фигуру, лежащую передо мной в откровенной позе, и в самом деле больше не испытываю ни капли возбуждения. Только злость и отторжение, подпитываемые воспоминаниями о минувших событиях этого вечера.
Каролина же мгновенно прекращает дергаться после моих слов, но не расслабляется, а напряженно спрашивает:
– Тогда какого черта ты привязал меня?
Мрачно хмыкаю, вставая с кровати. Поправляю пиджак и, устремив на Каролину снисходительный взгляд, отвечаю:
– Чтобы ждала моего возвращения на привязи, как верная сука, пока я буду наслаждаться более приятной и отзывчивой компанией, чем моя жена.
Даже не удосуживаюсь оценить реакцию Каролины на мое заявление. Я в очередной раз так сильно зол, что мне абсолютно по хуй на ее чувства и эмоции. Доконала меня. Вывела из себя. Настолько, что при выходе из спальни я с удовольствием захлопнул бы дверь с такой силой, чтобы к чертям выбить ее с петель, однако я не собираюсь проявлять перед Каролиной истинный размах своего гнева. И думать о ней тоже больше не хочу. Я перенасыщен ею, до тошноты отравлен. Мне требуется срочная детоксикация, чтобы наконец прийти в себя и успокоиться. Морально и… физически.
Глава 25
Каролина
– Все твои вещи собраны и погружены в автомобиль. Водитель с охраной тебя ждут.
– Хорошо, спасибо, Мария, – бесцветно отвечаю я, сидя за туалетным столиком и глядя на себя в зеркало.
Яркие волосы уложены легкими волнами,