Я так понимаю, по этой причине мы и вернулись на Морен. Совет вызвал Титова для вынесения приговора. И он стопроцентно не будет благоприятным для него, да только Диму это, похоже, совершенно не парит. Он не выглядит напряженным или напуганным. Он держится, как всегда, собранно, сдержанно, уверенно, будто по-прежнему контролирует ситуацию. Робот чертов!
Звонкий смех Ари вытягивает меня из вязкого болота своих мыслей, и я перевожу взгляд с Димы, ведущего беседу с Владом, на сестру. Хочу попросить объяснить причину ее смеха, ведь случайно выпала на пару минут из разговора, однако мое внимание цепляется за пустующий стул рядом с ней.
Там сидел Руслан. Молчаливо и тихо. И так же молчаливо и тихо он покинул стол. В этом нет ничего необычного. Мальчишка поступал так на каждом семейном ужине. Наверное, поэтому никто из присутствующих не обратил внимания на его уход. Никто, кроме меня.
Намереваюсь тоже уйти по-английски, поймав момент, когда за столом ведутся активные беседы, и у меня почти получается. «Почти» благодаря моему зоркому мужу, который хватает меня за запястье, когда я пытаюсь пройти мимо него.
– Куда? – коротко спрашивает он, переводя цепкий взгляд с Влада на меня.
Я мысленно ругаюсь.
– В туалет, – сдержанно проговариваю, но мой ответ нисколько не удовлетворяет Диму.
Еще бы, учитывая, к чему в прошлый раз привел мой поход в дамскую комнату.
– Можешь быть спокоен. Ей не удастся сбежать с территории поместья, повсюду патрулирует охрана, – встревает спокойным голосом Влад, глядя, как Титов сжимает мое запястье. Он не причиняет мне боли, но держит так, что мне не вырваться еще несколько секунд. Потом Дима соизволяет отпустить меня, добавив строгое:
– Не задерживайся. Через час мы уезжаем домой.
Своим бесящим категоричным высказыванием Титов ясно дает понять, что ни капли не поверил в мое желание по-быстрому справить нужду. Но на это плевать. Куда больше меня волнует другое.
– Я собиралась остаться на ночь здесь. Вместе с Ари.
– Нет.
– Я не спрашивала разрешения, а поставила в известность.
– Мой ответ от этого не изменился, – ровно выдает он, откидываясь на спинку стула, а я вспыхиваю как спичка. Не столько от спокойствия Димы, сколько от слабо заметной ухмылки на лице Влада.
Ему по кайфу смотреть на наше неравноправное общение? Очень похоже.
Почему мой старший брат такой мудак? За что он меня так ненавидит, раз открыто наслаждается моим нарастающим негодованием? Но черта с два я продлю ему удовольствие, устроив скандал в своем излюбленном стиле. Не дождется.
Вместо громогласного ответа Диме, я тихо выдыхаю и, призвав себя к спокойствию, двигаюсь к выходу на террасу.
Солнце уже два часа как зашло, но жара никуда не исчезла. Вечерний душный воздух моментально липнет к коже, сладковатый аромат цветочных кустарников ласкает ноздри. Несколько раз вдыхаю и выдыхаю, чтобы освободиться от негативных эмоций, и устремляю взгляд к огромному дубу. Тому самому, очень важному и значимому для меня, возле которого мы познакомились с Андреем.
Нисколько не удивляюсь, когда в полумраке сада замечаю сидящую на траве фигуру. Интуитивно и так знала, что найду здесь Руслана. Только не ожидала, что он будет сидеть прямо в том месте, где мы с Лизой устроили место памяти Андрею.
– Привет, – подойдя к парню сзади, негромко произношу я.
Руслан даже не оборачивается, так и продолжает смотреть в одну точку на траве и отвечает:
– Мы уже здоровались.
Его голос звучит не грубо, скорее, отстраненно и незаинтересованно. Но меня это не задевает. Какой интерес у него может вызвать тетка, с которой он никогда нормально не общался?
– Не против, если я присяду рядом с тобой?
Молчание Руслана я принимаю за согласие. Подхожу к нему слева и усаживаюсь на траву, концентрируя взгляд на букве «А», выложенную мной из декоративных камешков.
Скорбь с бесконечной тоской собираются в тот самый удушливый дым после взрыва и заполоняют собой мои легкие. Чувство вины жаром разливается по горлу, словно я глотнула густой раскаленной магмы, и из глаз начинают вытекать слезы. Вот так быстро, неконтролируемо. В тишине и полумраке сада. В компании молчаливого парня, у которого я отняла отца.
– Не плачь, – глухо требует Руслан, накрывая рукой мою ладонь.
Я поднимаю влажный взгляд к его лицу и сталкиваюсь с отражением своей боли и печали.
– Мне хватает слышать, как по нему плачет мама.
Надлом в его голосе и темном взгляде ломает и меня. Как сухую доску – с треском, пополам.
– Так ты узнал… – вполголоса умозаключаю я.
Лизе не удалось горевать по Андрею тайно. Не удалось скрыть свою боль от чьих-то глаз. И это плохо. Очень плохо. Если узнал Руслан, то может узнать и Илья, и это приведет к крупным проблемам.
– Я знаю уже очень давно, – добавляет Руслан, поражая меня еще сильнее.
– Но как ты…
– А на что мне глаза и уши, Кара? – перебивает он мою жалкую попытку задать вопрос. – Возможно, у меня имеются некоторые проблемы с коммуникацией, но зато со зрением и слухом все в порядке.
Я замолкаю ненадолго, переваривая открывшуюся новость. О своих глазах и ушах я не могу сказать ничего хорошего. Я годами не видела дальше своего носа, а слушать и вовсе не хотела никого, кроме себя.
– И когда ты узнал? – тихо интересуюсь я, стирая соленую влагу с щеки.
– Я понял, что мой отец не Илья, когда мне было восемь. Хватило внимательнее посмотреть на нас и понять, насколько мы разные, – и все встало на свои места. Вопрос, почему мой отец терпит меня, а не любит, как моих младших братьев, тут же отпал.
– Ты хочешь сказать, что Илья тоже в курсе? – сглатываю, чтобы смочить пересохшее от волнения горло. Как такое возможно?
– А почему, ты думаешь, он годами так сильно контролирует маму и, можно сказать, держит ее на привязи возле себя?
– Но… если он знает, то почему не предъявил ничего Лизе? Почему не выгнал тебя из дома? Он же спокойно мог сделать это.
– Конечно мог, но понимал, что если выгонит меня, то уйдет и мама, наплевав на все договоренности между семьями. И Илья не был уверен, что Влад встанет на его сторону. А портить отношения с Владом никому не хочется.
– Ладно, это логично, – соглашаюсь я и хмурюсь. – Но почему тогда Илья никак не навредил Андрею?
– Потому что каким-то немыслимым образом