Не Эрсон - тот только предложил ему Диану.
Не епископ, тот вообще ничего не знает.
Виновен сам Иоанн. Это он принял решение жениться, это он пошел на подлог и обман... нет, судьба неизвестной девки, которую похоронили вместо Марии, его не волновала. Вот еще! О всякой глупости думать! И судьба Марии его тоже не волновала. Иоанн подозревал, что, если найдет жену... вот что он с ней сделает?
Заберет ребенка... или детей, и пошлет убийц. Большего она не заслуживает. Он ее любил, а она так предала его доверие!
Сбежать!
Лишить его даже надежды на нормальное престолонаследие!
За такое мало плахи! Раньше бы ей разъяснить, где бабское место в доме, но Марию хорошо защищал ее статус. Впрочем, сейчас уже не защищает. Она мертва - и точка! Если Иоанн ее найдет, он просто приведет приговор в исполнение.
Рядом защебетала какую-то ерунду Диана.
Иоанн прислушался и невольно поморщился.
Диана хотела такое же колечко, как 'у той эрры в синем платье', с тремя сапфирами и бриллиантами... Иоанн никакую эрру и не заметил! Хоть в синем, хоть в зеленом - какая разница? И уж тем более не видел никаких колец!
Да тьфу на них четыре раза!
Мария ему никогда такими глупостями не надоедала.
- Мария!!!
- МАРИЯ!!!
Иоанн чуть из коляски не выпал.
Что... как?! Что тут вообще происходит?!
Но крики были громкими и отчетливыми.
Диана побледнела, дернулась... да куда ты из коляски денешься, да в таком платье?
- САМОЗВАНКА!!!
- ГАДИНА!!!
Крики становились все громче, кто-то кинул тухлое яйцо, в Диану не попали, но в коляску - легко, и то разбилось, и потекло, и завоняло... Иоанн сморщился, и махнул рукой стражникам.
Те загарцевали вокруг.
А что толку?
Народ не приближался, никто не пытался атаковать, никто не нападал - все тихо?
О, нет!
Крики становились все злее, полетели гнилые овощи и тухлые яйца, толпа ругалась и плевалась грязью, словно огромное многорукое и многоногое чудовище.
- Верни Марию.!!!
- Где наша королева?!
- Долой самозванку!!!
Иоанн скрипел зубами, но молчал, отчетливо понимая, что толпу - не перекричишь.
Приказать их разогнать? А вот такие вещи остаются у народа в памяти на века, дешевле не связываться. Остается только молчать и делать вид, молчать и милостиво проглатывать такое отношение... да, людям не пришлась по душе Диана.
Этого можно было ожидать.
Мария за столько лет стала своей, родной, она была в каком-то смысле идеалом жены и матери. Не слишком красивая, добрая, милосердная, покорная мужу и следующая за ним. И тут - такое.
Иоанн понимал, что будь Диана хоть из золота, но... людям не докажешь.
- Прекрати это! - зашипела на него супруга, впервые становясь какой-то хищной, неприятной даже... - Я не хочу этого слышать, немедленно прикажи их разогнать! Или я сама сейчас прикажу!
Иоанн едва успел поймать ее за руку.
- Молчи, идиотка.
Зеленые глаза тут же наполнились слезами.
- Ты!!! Ты меня не защищаешь?!
- Сиди и молчи. И улыбайся, - рявкнул Иоанн, окончательно наплевав на протокол. - Поняла?!
- Д-да...
Диана всхлипнула.
Защитный механизм сработал, и по щекам ее потекли крупные слезы. Благо, вот так, напоказ, плакать Диана умела. Они текли, скатывались по щекам в глубокое декольте, блестели маленькими бриллиантиками, и нос у нее не краснел, и сопли не лились...
Только вот королю в кои-то веки было не до Дианочкиных достоинств. Его сильно занимал вопрос: Саймон? Или кто-то еще?
И знает ли этот кто-то о подмене?
Вопрос был. Ответа не было.
***
Время для разговора настало, когда Рэн пришел в себя.
Противная слабость пока еще одолевала, все же крови он потерял много, и голова кружилась, и подташнивало. Куда уж тут встать?
Бертран сильно помогал. И поганое ведро подставлял, и убирал, и даже обтирал Рэна водой, дождевой, правда, ну хоть какая есть. Рана не гноилась, но все равно было плохо.
Подросток долго думал, как начать разговор, а потом махнул рукой, да и спросил впрямую.
- Скажи, ты знаешь, что у тебя на шее висит? Камень Многоликого?
Рэн едва на пол не упал.
Как?!
В другой момент... убил бы он за этот вопрос! Убил бы, потому что нельзя раскрывать такой секрет, просто уничтожил! А что сейчас? И руки не поднять, и... и не поднимется та рука! Все же, Бертран уже не был чужим. Рэн свою кровь отдал, защищая этих людей.
Круглоглазые?
Чужаки?
Не знающие истинного пути?
А наплевать! За это время Рэн понял то, что не осознавали многие на Шагрене - людей нельзя делить по расам, цвету кожи и форме глаз. Людей надо делить на чужих и близких, на друзей и врагов, и если круглоглазые тебя выхаживают, а в родном доме тебя хотели убить, то кто тебе родня? Кому ты помогать должен?
Мачехе, которая тоже шагренка, и которая утопить тебя хотела, чтобы под ногами не путался отпрыск ее мужа, или вот такому Бертрану, который просто помог? И тогда, когда их из лодки доставали, и ухаживал за ними, и ведь переживал! Искренне, такое не подделаешь!
Знает Бертран про камень, и... откуда бы он о таком знал? Вот что спросить-то надо! А то: убить, нельзя, тайна... даже и подумать смешно сейчас! Какие уж тут тайны?
И тонкие губы чуть шевельнулись, выпуская на волю одно-единственное слово.
- Знаю.
Бертран насупился.
- Но ты не двуипостасный?
- Нет.
- Расскажешь, откуда он у тебя?
- Зачем?
Парень засопел.
Зачем-зачем! А вот! Потому что я через эти камешки да милость Многоликого чуть жизни не лишился! Только вот Рэн Тори об этом не знает, а может, и надо ему рассказать? Тяжело было парнишке на такое решиться, а все же придется! Рэн и шагренец, и чужой, и еще...
- Клятву дай. Что никому про меня не расскажешь, не то убьют меня.
Рэн выдохнул.
Даже это легкое движение причиняло боль. Но есть вещи, которые он обещать не вправе.
- Если это нанесет вред Шагрену...
- Нет же! Где Шагрен, а где Фардания! Вы и рядом не стояли! И тейн для вас никто!
С этим Бертран тоже прав был. Какой там тейн? И неинтересен он был Рэну, вот еще! Какая ему разница, во что верят круглоглазые? Если эти глупцы сами ставят каких-то посредников между собой и Многоликим, тем хуже для них. А шагренцы знают правду, их Император -