А вдруг он обратно перерешает?
Мария понимала, что так не будет, но все равно, неприятно, когда не ты сама, своим трудом и горбом чего-то добиваешься, а тебе дают подарок. И что с тебя за него спросят?
Кто еще знает…
- Эрра Мария, это вам.
Рикардо достал из-за спины и протянул Марии букетик ее любимых цветов. Лиловых первоцветов.
Подснежники Мария почему-то не очень любила, а вот эти, фиолетовые пушистики, обожала. Сама не рвала, но всегда покупала букетики.
- Спасибо, Рикардо!
Адмирал опустил глаза.
- Мария… я хотел сказать… вы всегда можете на меня рассчитывать. Всегда.
Вскинул голову, и взгляд синих глаз сказал Марии намного больше, чем мог бы сказать сам Рикардо.
Глухо забилось сердце.
- Я замужем. И жду ребенка.
- Знаю. Я ни на что не рассчитываю, Мария. Я просто буду рядом.
И что было ответить на эти слова?
Мария и не стала отвечать. Она просто коснулась рукой щеки адмирала.
- Все будет хорошо, Рикардо. Рано или поздно…
А если в это верить, оно и правда сбывается. Только надо очень-очень верить.
***
Рикардо проводил ее величество до поместья Стоунов, а сам отправился к морю.
Недолго думая, кинулся оземь, перекинулся в змея, сполз в море и поплыл вперед, рассекая волны мощным хвостом.
Куда?
А, разве это важно – куда? От своих мыслей не спрячешься, не уплывешь, не заставишь себя думать о чем-то другом.
Мария…
Королева Мария…
Красивая ли она?
Рикардо не мог на это ответить. Она не красивая, она прекрасная. И она словно светится изнутри, это такое ощущение рядом с ней, словно от нее волна тепла идет. Ровного, доброжелательного, и руки к ней протянуть хочется, и погреться…
Рикардо смотрел на горизонт, а видел совсем другое. Вот Мария, смеющаяся, на ковре, обыгрывает Мелиссу в карты и легонько щелкает последней картой по носу. Девушка дуется минуту, а потом начинает весело смеяться.
Вот Анна обыгрывает Марию, и делает ей погоны из карт. И смеется уже сама Мария.
Вот Мария и Тина в четыре руки лепят печенье, а потом угощают всех. Печенье, кстати, удивительно вкусное.
Вот Анна играет на клавесине, а Мария с улыбкой смотрит на дочку. И живот гладит. Она уже любит этого ребенка. Будет любить.
Вот…
Мария, Мария, еще раз Мария…
Твое величество, моя королева… когда я успел в тебя влюбиться? Когда потерял свое сердце? Когда твоя улыбка стала для меня ярче солнечного луча?
Когда я понял, что готов отдать все, за один твой радостный взгляд?
Когда я тебя полюбил?
Море плескалось вокруг, море шутливо дергало за хвост громадного змея, а на душе у Рикардо бушевал настоящий двенадцатибалльный шторм. Может, и посильнее…
Мария…
Она королева, а он просто ее адмирал. Им никогда не быть вместе, она жена его величества Иоанна. А любить… любить он королеву не перестанет.
Никогда.
Мария…
Не моя Мария…
И от этого было удивительно больно.
***
Поместье Стоунов открылось внезапно.
Вот только что ничего не было – и здрасте-нате, повернула дорога и в изгибе холма лежит дом, как на ладони.
Уютный такой дом.
Рэн потер грудь.
- Кхм…
Последнее время шагренца мучил жестокий кашель.
Бертран промолчал. Он уже прекрасно усвоил шагренскую философию, и про слабость и он помнил.
Нельзя тебе проявлять слабость?
Вот и отлично, и не надо. Не проявляй. Я, когда буду с хозяевами договариваться, сам им все скажу. Мне-то можно, я не дикарь островной какой!
Выговорю я тебе и чашку горячего вина, и горсть жира – грудь растереть. Никуда ты не денешься!
Сам займусь!
Рэн покосился на друга, словно прочитав его мысли, но тоже промолчал. Все равно переспорить Бертрана ему не удавалось ни разу.
А еще…
У него было такое странное чувство, словно его впереди ждет что-то хорошее. Тянет его вперед, тянет так, что бегом бы побежал! Но пока нельзя.
Неосознанно Рэн все ускорял и ускорял шаг, но Бертран молчал.
Что-то с другом творится неладное… еще и Шагрен его, будь он неладен… Рэну придется туда возвращаться. А сможет ли он уйти с этого острова?
Захочет ли?
У Бертрана пока не было ответов.
Да и пусть их, сейчас главное здоровье другу поправить. Бертран вырос возле реки, отлично он знал, как такой, вроде бы несерьезный кашель, легко превращается в жестокую лихорадку, а потом и в кровохарканье! А все потому, что человек легко к нему отнесся!
Нет уж!
Как миленький лечиться будешь! Сам пригляжу!
Глава 4
***
Разговор привычно начал Бертран. Поклонился, как привык, улыбнулся чуточку заискивающе, но все же с достоинством. Не бродяги на постой просятся, нет! Честные путешественники, готовые честно же и отработать свой ночлег!
- Вечера доброго. Не пустите ли переночевать, а то и остановиться на пару дней? Отработаем, как скажете!
В лице лакея ничего не дрогнуло. Не его это дело – решать, кого и куда.
- Сейчас прикажу исса Шента позвать, пусть он решает.
Исс Шент долго себя ждать не заставил. Вышел на крыльцо, прищурился.
- Шагренец? Что привело вас сюда?
Бертран поклонился.
- Путники мы, исс…
А больше он ничего сказать и не успел. Шевельнулся, потеплел на груди Рэна Тори камень Многоликого, отзываясь на присутствие двуипостасного. Рэн аж охнул, так горячо стало. И сияние сквозь одежду пробиваться начало.
Но это-то полбеды, а вот что его исс Шент почувствовал…
- И с таким интересным камушком – путники? – сощурился он. – Ну, проходите в дом. Найдется, кому с вами поговорить.
Рэн закрыл ладонью камень.
- Ты…
- Проблемы, исс Шент?
Феликс тоже камешек почувствовал, даже и сильнее. Все же эрр и потомок эрров, а может, и просто летучие мыши более чувствительны. Барсук более приземленный, он своему нюху скорее поверит, чем тонким материям, а летучая мышь – существо возвышенное, все на вдохновении, на