– Степа!.. – затараторил Илья, но я быстро выключила телефон, выдохнула и поехала дальше.
Путь до дома Валентины Юрьевны, няни Лизы, занял чуть меньше часа. У шлагбаума, перекрывающего дорогу, стоял домик охраны. Из него выглянул немолодой мужчина. Он зевнул и поинтересовался:
– Куда едем?
– Меня ждет Крылова, – сообщила я.
– Заявки от нее нет, – меланхолично объяснил сторож.
– Сделайте одолжение, позвоните женщине, – попросила я.
– Номер телефона не знаю, – закряхтел дядька, – да и нет аппарата в будке.
– А как же пропуск заказать? – удивилась я.
– На мобильный эсэмэс прислать, – растолковал охранник. – Но со вчерашнего дня услуга не работает, потому что жильцы мне телефон не оплатили. Значит, теперь им надо самим приходить в контору поселка, записывать в книгу номер авто, ФИО водителя, данные его паспорта…
Я быстро вынула кошелек, вытащила сто рублей и протянула их мужику.
– Такой пропуск подойдет?
– Ты бы еще десять рублей дала! Работа у меня сложная, ответственная, – пятьсот с тебя! – растопырил дядька пальцы левой ладони.
Получив мзду, секьюрити одной рукой приподнял шлагбаум.
– Проезжай!
Дом Крыловой стоял в глубине ухоженного участка. Хозяйка открыла калитку и улыбнулась.
– Машину в гараж загоните. Конечно, у нас тихо, автомобиль никто не тронет, но береженого бог бережет.
Я выполнила указание, и вместе с Крыловой мы пошли по участку. Я восхитилась:
– Какие у вас цветы!
– Да, – зарделась Валентина, – спасибо Николаю Максимовичу! Когда я поняла, что работать мне становится трудно, он сказал: «Потерпи еще два года». Я удивилась: «Почему сейчас не могу на пенсию выйти?» Максимов в ответ: «Решила нас бросить? Сначала надо нового человека найти, тебе его обучить следует». После таких слов, конечно, осталась, и пролетели два года вмиг. Николай Максимович сюда меня привез, сказал: «Хочу показать коттедж. Совет твой нужен, хороший ли это дом. Это для одной моей подруги, она твоего возраста».
Валентина тихо рассмеялась.
– А я-то! Дура старая! Уши развесила, все за чистую монету приняла – Максимов вечно кому-то помогал. Обошли мы дом и снаружи, и внутри. «Ну, – говорит, – как?» Ответила честно: «Спальня, гостиная, кухня, столовая, аж две комнаты для гостей, ежели кто заночевать решит, электричество, газ, телефон городской, отопление и котельная своя, генератор во дворе – ну все есть! В придачу гардеробная, кладовки. Даже постели заправлены, ковры повсюду. И лежаки для котов с собаками! Рай прямо! А еще мне очень нравится, что у коттеджа есть участок, как у вашего дома. Тот, кто едет от ворот, видит его глухую стену. Посторонний человек любопытный взор внутрь не запустит. А как завернешь за угол, там веранда, окошки. И тот, кто заявится сразу, будет как на ладони для обслуги и хозяев. Участок шикарный, ухожен. И еще автомобиль в гараже новый! Слов нет, только завидовать остается будущим хозяевам!» Он улыбнулся: «Значит, нравится?» Я ему: «Кому ж такое по сердцу не придется?» И тут Николай Максимович мне ключи протянул: «Держи, Валя, живи, радуйся! В гараже твоя машина стоит. И домик твой, документы на него у Пети, юриста нашего. Мало ли, кто захочет тебя, пенсионерку, обдурить, но Петр такого не допустит. Бери своих детей, кота Василия и чхуню Катьку, вещи собирай, Володька приглядит, как их перевезут… Прости, что два года ждать пришлось. Хотел все по твоему вкусу сделать и сейчас убедился: удалось!» Я от растерянности вместо того, чтобы «спасибо» сказать, ляпнула: «Так у меня квартира в Москве есть…» Он меня обнял: «Валя, спокойно! “Двушка” – в хорошем месте, сдадим ее приличным людям, будут тебе денежки капать. Плюс зарплата твоя останется… Ты хоть поняла, где дом-то находится?» Я от всего услышанного разум потеряла, стою, дура дурой, глазами хлопаю, отвечаю, как идиотка: «Поселок какой-то…» Максимов расхохотался и как крикнет: «Не сообразила! Удался сюрприз! Идите все сюда!» Откуда ни возьмись появились Лиза – она тогда только-только в банке начала работать – и Римма Федоровна. Оказалось, дом стоит в поселке, от которого до поместья Максимовых пять минут ползком. Я рыдаю, «спасибо» твержу, Лизочка с мамой меня обнимают, Римма Федоровна говорит: «Прекрати благодарить, мы тебя тут из шкурных интересов поселили! Вот уедем отдыхать – куда кота и четырех собак девать? Всех к тебе!»
Крылова вынула из кармана носовой платок и прижала к лицу.
– На самом деле дворни у них было полно, было кому за животными глядеть… Ну и дальше как? Я каждое утро по-прежнему к Максимовым бегом, увольняться – ни-ни! Получать оклад, как у президента, – и не работать? Осталась управляющей. А потом Николай Максимович внезапно умер, и недавно вот Римма Федоровна ушла. Лиза хозяйкой стала, особняк немцам сдала, ко мне порой приезжает. По завещанию хозяина, мне от него пенсия положена до самой смерти – Елизавета ее исправно платит… Ей бы замуж за хорошего человека…
Валентина помолчала, открыла дверь в дом и тихо сказала:
– Простите, разболталась. Вы же приехали не мои воспоминания слушать. Пойдемте в столовую. Ключики от машины сюда, на столик под зеркалом положите. У меня попугай живет, он что угодно откроет, любую сумку, вытащит связку – балуется так. Но то, что в холле лежит – уж не знаю по какой причине, – не трогает.
Я пошагала за Крыловой и услышала лай. В просторный холл выбежали три собаки и вышли два кота. Я всех погладила, а потом мы прошли в столовую.
Глава тринадцатая
Меня усадили за стол, налили чай, хозяйка внимательно выслушала меня и ахнула:
– Боже! Господи! Кому такая чушь собачья в голову взбрела?! Этакое придумать! Лиза – родная! В детстве была прямо вылитая Римма, потом стала копией отца. Хозяйка сокрушалась, что девочка на папу внешне похожа становится, а в мать характером пошла. Лучше было бы наоборот. Николай Максимович был замечательным человеком, умнейшим. Но Аполлоном его не назвать, стройностью он никогда не отличался. Лизок в подростковые годы прямо его копией была, такой же крепенькой, пузатенькой, аппетит был у нее хороший. Мать ей запретила в кровати перед сном жевать.
Валентина рассмеялась.
– А девочка-то сообразительная! Она днем вкусностей исподтишка наберет, спрячет, а когда спать ее отправляли, покорно в детскую убегала – и давай там пировать.
– Максимовы считали Елизавету своей дочерью?
– Считали? – переспросила бывшая няня. – Зачем им что-то считать, когда Римма Федоровна беременной ходила? Токсикоз ее мучил так, что ой-ой просто! Николай Максимович перестал одеколоном пользоваться, а повар готовил не в особняке, а в доме, где прислуга живет. Мутило хозяйку