Они понятия не имели, что проведут под стенами Тарды почти две недели.
Итка и Гашек, ютясь под навесом из Якубова плаща, уничтожили почти все съестные припасы. Лучник с замковой стены каждое утро обнадеживал: «Сегодня-завтра впустим», – но ворота оставались закрытыми. Жители Тарды не делились даже питьевой водой – говорили, она может быть заразной.
В конце концов Гашеку пришлось съездить в деревню, рискнуть набрать из колодца.
Опустевшие дома производили гнетущее впечатление: все жители разбежались, побросав вещи, будто спасались от вражеского набега. Бережно сняв с петель дверь покосившегося амбара, Гашек, воровато озираясь, будто его могли застать, ел все, до чего дотягивался, пока наконец не насытился. Потом насыпал в торбу побольше жареного проса и поторопился покинуть чужое жилище – только ненадолго задержался у пыльного подоконника, на котором лежали кусочки жженого сахара. Итка обрадовалась им, как ребенок.
Каждый день в бойнице мелькало лицо красноносого юноши. Он ни разу не обратился к ним напрямую, но в остальном проявлял к гостям очень живой интерес. Гашек пару раз пытался окликнуть парня, но тот немедленно исчезал за стеной. Ночи становились все холоднее – наступила осенняя пора. Спали спина к спине, накрывшись всем, что нашли, включая конские чепраки.
– Давай уедем ненадолго в деревню, – предложил как-то вечером Гашек. – Все дома пусты. Залезем в один и затопим печь.
– Ну уж нет, – стуча зубами, процедила Итка. – Осада, значит, осада.
Он не очень понял, что она имела в виду, но на всякий случай решил не настаивать.
На тринадцатый день ожидания Гашек застал Итку собирающей небольшие, но тяжелые камни, бывшие когда-то частью крепостной стены. Когда их набралось с десяток, она отошла от ворот подальше и запустила один прямо в железную волчью пасть. Раздавшийся в рассветной тишине звон разбудил бы и мертвеца.
– Эй, вы! Наверху! – позвала Итка. В бойнице тут же блеснул вытянутый шлем. – Откройте, или я буду шуметь весь день и всю ночь!
Набившая оскомину последовательность повторилась: шлем стрелка скрылся за зубцом, уступив место голове красноносого парня. Потом тот тоже исчез, и Итка, выругавшись, уже прицелилась для второго броска, как вдруг из волчьей пасти вырвался хриплый вздох.
Поднимая пыль, Тарда распахнула ворота.
Из замка к ним вышли двое вооруженных людей. Гашек напрягся, нащупал на поясе рукоять разбойничьего ножа. Но стражники всего лишь забрали их скарб и лошадей, сделав знак следовать за ними. Внутри крепостных стен Итка и Гашек встретили, наконец, наблюдавшего за ними юношу лицом к лицу: он выглядывал из-за плеча крепкого старика, который с прищуром осматривал прибывших.
– Вовремя же вас принесло, – скрипучим голосом заговорил тот. – Не успели хаггедцев выпроводить, как пошло поветрие. Съешьте, что даст Алеш, и поговорим, раз вы так хотели меня видеть.
– Вас? – переспросила Итка. – Это вы Матей из Тарды?
Старик закашлялся и вместо ответа только покивал. Алеш похлопал его по спине, другой рукой протягивая им горшочек со странной вязкой жижей, по запаху напоминающей комок земли со свежей травой.
– Зачерпнуть двумя пальцами и под язык, – велел красноносый.
Они подчинились. Эта грязь оказалась приятной, сладковатой на вкус.
– Что это такое? – поинтересовался Гашек, сглотнув.
Алеш в очередной раз внимательно к нему присмотрелся, сделал вывод и покачал головой.
– Если скажу – скорее всего, вас вырвет.
Гашек с трудом сдержал позыв. Итка посмотрела так выразительно, что в ушах прозвенело: «Ну и кто дергал тебя за язык?»
Матей и Алеш провели их к маленькой деревянной пристройке во внутреннем дворе замка. Впрочем, рядом с тардовской башней что угодно выглядело бы маленьким – а крепостная стена, тем временем, охватывала внушительную территорию.
Здесь разместился целый городок: люди сновали туда-сюда, занятые самой разной работой. Это место напоминало маленький Бронт – столь же живое и постоянно жужжащее, как пчелиный улей. Верно, не так уж неистово бушевала болезнь. Алеш толкнул дверь домика, пропуская Матея и гостей вперед, вошел следом и опустил засов.
– Это зачем? – занервничала Итка.
Юноша одарил ее тем же оценивающим взглядом, что и Гашека, но на этот раз ничего не ответил.
– Проходите, молодые люди, – позвал Матей из соседней комнаты.
Пригнувшись, чтобы не удариться о дверной проем, Гашек зашел в скудно обставленное помещение с натопленной печкой в углу. При одном взгляде на широкую скамью у стены немедленно захотелось спать. На полу, довольно небрежно сложенные в кучу, лежали их с Иткой вещи.
Старик сел за продолговатый стол у окна и пригласил присоединиться.
– Алеш сказал, вы ищете работу, – начал он, отпив воды прямо из крынки. – По правде говоря, я уже нашел, что искал, но и для вас задание у меня будет…
– Мы пришли не за этим, – перебил Гашек. Матей нахмурил седые брови. – Ваш брат служил конюхом у господ Ройд из Кирты, верно?
– Так он умер давно. – Раздосадованный старик развел руками. – И Ройды все тоже померли.
– Лет двадцать назад вы приезжали в замок по просьбе господина Гельмута, – напомнил Гашек. – Провели там ночь, а затем уехали на лошади из его конюшен.
Матей взглянул на красноносого помощника, Алеш только пожал плечами. Итка резко выпрямилась и как будто приготовилась бежать.
– А тебе-то что? – наконец спросил старик. – Зачем прошлое ворошишь?
– Я его сын, – признался Гашек. – Незаконный. Мне нужно знать, зачем вы тогда приезжали.
– Вот оно что! – Матей, казалось, даже расслабился. – Будь другом, Алеш, принеси выпить да закусить. Помню тебя, братнин подмастерье. Имена только запоминаю плохо.
– Подожди! – Вскочив, Итка схватила Алеша за рукав. – Никто не должен знать, что мы из Кирты.
– Да кому вы нужны, – обиделся красноносый и вышел.
– Не волнуйся, внучка, Алеш болтать не станет, – успокоил ее Матей. – А ты кто будешь?
Она кивнула на Гашека.
– Я его жена.
Он почувствовал себя неуютно, но постарался не подать виду. Матей коротко усмехнулся:
– Что-то я так не думаю. Ты совсем еще девочка, уж прости мне мою прямоту. Издержки профессии.
– Какой профессии? – не поняла Итка.
– А по мне не видать? Неужто и запах выветрился? Медикус я, внучка. А это, – он указал на вернувшегося Алеша, – подрастает моя замена.
У Гашека что-то щелкнуло в голове, и по спине поползли нехорошие мурашки. Итка совсем растерялась. Молодой лекарь поставил на стол кувшин с ароматным элем и четыре кружки.
– А закусь? Вот пошла молодежь, все время вас контролируй, – запричитал Матей и вынул из кармана несколько мелких сушеных рыбешек. Выпив, он предался воспоминаниям. – В Кирте я осматривал прислугу, у которой вдруг началась лихорадка. Брат сказал, что за мной послали сразу, как ей поплохело. Кто-то решил, мол, это