– Где Муха?! – Он икнул в кулак и продолжил мысль: – Где моя кобыла, а, Лянка, клятая ты воровка?!
Как еще Якуб мог назвать красивую вороную кобылу.
Итка бросилась бежать. Гашек, уронив сумку, поступил так же. Одинокий человек на том конце улицы ускорил шаг навстречу: он неотвратимо приближался, намереваясь, похоже, преградить им путь.
– Стой! – закричал Гашек, хватая Итку за рукав. – Назад! Давай обратно!
Теперь она тоже узнала в этом человеке грабителя, на которого бросилась с крюком для чистки копыт. Тогда, в Кирте, Гашек оглушил его лопатой, но сейчас лопаты под рукой не нашлось. Между пьяным Якубом и тем, что ожидало при встрече со старым знакомым, они закономерно выбрали Якуба.
Когда они приблизились, охотник, сжимая нож в нетвердой руке, успел взмахнуть им только раз – безрезультатно. Гашек, отчаянный, с разбегу врезался и сбил Якуба с ног. Итка выхватила у него нож – охотник, плохо владеющий телом, вставал бы с земли достаточно долго, чтобы они оказались уже далеко. Позади нарастал тяжелый топот преследователя.
– Суки, – простонал, глядя в небо, Якуб. – Обоих зарежу.
Они не собирались этого дожидаться и рванули прочь, не разбирая дороги.
В лабиринте незнакомых улиц не получалось понять, оторвались ли они от грабителя. Прохожие шарахались от них, как от чумных. Кто-то окликнул их из окна и спросил, в чем, собственно, дело, но голос растворился далеко позади. Гашек бежал первым – ноги длиннее, – и Итка все сильнее от него отставала.
Выдалась неожиданная передышка, когда на развилке они повернули налево и столкнулись с плотным строем вооруженных людей, которые, похоже, сопровождали важное лицо. Итка огляделась: показалось, что больше никто за ними не гонится. Немного сбавив темп, они вернулись на перекресток и на этот раз пошли направо. Под ребрами кололо так, что не вдохнуть.
Итка недоуменно моргнула, выйдя из-за угла и осознав, что здесь только что проходило скоморошье представление. Шатры валялись на земле, разобранные. На островке черной ткани остался лишь карточный стол.
– Я же сказал, – раздался позади голос Якуба, – зарежу.
За спиной охотника показалось лицо преследовавшего их грабителя.
Будь Гашек в настроении шутить, он, возможно, перефразировал бы известную присказку про везучих господских ублюдков. Будь Итка в настроении смеяться, она бы от души посмеялась.
Между ними вдруг будто бы пролетела птица. В груди Якуба вырос топор.
– Суки, – простонал охотник. – Суки, – повторил он опять, упал на спину и умер.
Грабитель, которого Итка пыталась зарезать крюком в Кирте, улыбнулся, обнажая отсутствие двух передних зубов. Кто-то ехидно произнес:
– А где «спасибо»?
Она повернула голову и увидела страшно довольного Десятирукого, подбрасывающего в воздух второй топор. Безотчетно сделала шаг в его сторону; юноша весело подмигнул – на этот раз точно Итке. Когда он кивнул беззубому грабителю, схватила оба своих ножа и вскочила на карточный стол провидицы. С небольшой высоты все эти мужчины показались Итке менее страшными.
– У меня есть жених, – само собой сорвалось с ее губ. – Он заплатит вам выкуп.
– Дура ты, Ройда, – заключил вышедший из укрытия Мастер Иллюзий.
Гашек попятился, но бежать оказалось больше некуда: их загоняли в сужающееся кольцо.
– Слезай, – строго сказала невесть как оказавшаяся рядом красивая темноволосая женщина.
Итка догадалась, что это провидица, и с ужасом осознала, что в ее речи, как и в словах Мастера Иллюзий, звучал свистящий хаггедский говор.
Гашек рванулся, готовый наброситься на них, но Десятирукий приставил к его горлу топор и мотнул головой: «Лучше не надо».
– Ну, здравствуйте, – усмехнулся возникший здесь же предводитель скоморошьей труппы, – милые дети. До чего же приятная встреча!
Итка выронила один из ножей, потому что вспомнила этот моложавый голос: «А в замке? Где была комната Гельмута?.. Он мог сказать что-нибудь еще». Она слышала его в Кирте. Перед глазами возникли образы из прошлого: Свида, Лянка и дядька Войцех. Умирающий белый конь.
Этот человек подошел к столу и сделал услужливый жест – протянул сильную, тщательно отмытую от крови руку.
Приняв ее, Итка шагнула вниз.
Глава 7. Король мечей
Лезвие топора оцарапало Гашеку шею. Он разжал пальцы, сомкнутые на рукояти ножа, – все равно не успел бы его достать. Жить вдруг захотелось больше, чем умереть достойно.
Десятирукий опустил оружие.
– Что, испугался? – усмехнулся скоморох, заправляя топор за пояс. – Я еще и не так могу.
Гашек не стал ничего отвечать. У каждого из этих пятерых в руках или в ножнах по клинку. При таком раскладе даже острые когти Иткиной орлицы вряд ли могли чем-то помочь.
Сама Итка снова обрела дар речи.
– Вы кто такие?
И вздрогнула, когда человек с бусиной в седеющей бороде вдруг прижал ее руку к губам.
– Разумеется, не скоморохи, юная госпожа, – с иронией ответил он. – Мы – мастера других, позабытых искусств. Меня зовут Бруно, а это – он обвел «труппу» широким жестом – моя ханза. Ты, милая, уж прости мне мою фамильярность. Если бы не я, ты и не родилась бы вовсе.
Итка будто хотела возразить, но слова застряли у нее в горле. Гашек, присмотревшись к главарю как следует, окончательно убедился, что никогда раньше не встречался с этим человеком.
Тогда о чем это он говорит?
Бруно словно почуял взгляд и с едва заметной улыбкой обратился уже к Гашеку:
– Не нужно так переживать, это вредит сердцу. Ты же не хочешь умереть молодым, как старина Гельмут?
Он произнес это таким снисходительным тоном, что Гашек неожиданно для самого себя разозлился.
– Вы знаете, что его убили! – чересчур громко воскликнул он. – Вы сами допросили Войцеха!
Десятирукий, рыкнув, потянулся за топором. Темноволосая женщина жестом велела юнцу успокоиться и, обращаясь ко всем товарищам, сказала что-то на хаггедском языке. Тот, что показывал чудеса с монетами, кивнул, сплюнул на землю и растер плевок сапогом.
– Ты же вроде конюх, – равнодушно заметил он. – Ну так придержи сраных лошадей.
– Мой невоспитанный друг совершенно прав, – отпустив Итку, согласился Бруно. – Идем, поговорим в тепле и уюте, подальше от лишних ушей.
Десятирукий толкнул Гашека в спину. Избегая слишком оживленных улиц, их с Иткой сопроводили, как пойманных с поличным воров, к городским конюшням. Распорядитель, сделав большие глаза, приказал выдать путникам их лошадей. Вслед за Вечерницей и Красавицей помощники вывели из денника одного за другим пятерых стройных, поджарых буланых коней, похожих друг на друга, как близнецы. Гашек даже забылся, любуясь изяществом и статью черногривых жеребцов.
– Нравятся? – отрезвил его голос Мастер Иллюзий. – Мне тоже.
– Где вы их украли? – мрачно спросила Итка.
Бруно и огромный хаггедец, переглянувшись,